– Что делает? – не поняла я.
– Ну, лезгинка – танец такой, знаешь? Да еще повизгивает: «Ас-са! Ас-са!»
Я попыталась представить себе эту ситуацию, и меня невольно разобрал такой истерический хохот, что я не могла успокоиться, наверное, минуты три. Шилов смотрел на меня без улыбки.
– Во-во, – кивнул он, когда я наконец вытерла глаза краем кухонного полотенца. – А мне вот не до смеха было – после четырех хирургий! Кое-как самую буйную общими усилиями повязали, руки примотали к койке, но она все не унималась, крича: «Гестаповцы проклятые! Фашисты недобитые!» – и так далее. Накололи всех по самое ничего, а ординаторов я у себя в кабинете коньяком отпаивал перед тем, как на ночное дежурство благословить. Они сказали, что никогда ничего подобного не видели и считали, что такие ситуации возникают только в психиатрических больницах. Еще наивно интересовались, не нужно ли старушек перевести на Скворцова-Степанова.
– Слушай, – подавив очередной приступ смеха, сказала я, – ты не боишься, что послезавтра своих ординаторов не увидишь? Может, они решили, что медицина не для них, а?
– Все возможно, – пожал плечами Шилов. – Если их такая ерунда напугать способна, значит, не их это дело!
– Олег, они же еще молодые – пообтешутся, попривыкнут, и вылепишь из них, что хочешь. С Павлом-то получилось?
Павел Бойко пользовался моим особым расположением. В бытность свою ординатором он показывал хорошие результаты, и я всегда верила в этого мальчика. Немало способствовал такому отношению и тот факт, что Паша здорово внешне походил на Дэна. Однако у него и в самом деле оказались хорошие руки, и Олег взял над ним шефство. Я нисколько не сомневалась, что со временем Павел умением сможет соперничать даже с Шиловым. Олег вовсе этого не боялся, потому что обладал одним бесспорно ценным качеством: если он видел в человеке талант, то не пытался его подавить из боязни, что затмят его самого, а культивировал, помогая ему раскрыться полностью. Благодаря этому счастливому умению Шилов заслужил уважение коллег, хотя поначалу его, человека пришлого, да еще и ставленника Москвы, приняли в штыки.
– Павел – другое дело, – ответил на мою реплику Олег. – Он – хирург, что называется, от бога, хоть и «зеленый» еще. А эти двое... Хотя, с другой стороны, я могу быть предвзятым.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – сказала я и чмокнула его в макушку. – А теперь – кушать!
Видя, как Олег постепенно оживает после тяжелого трудового дня, поглощая пищу, приготовленную моими руками, я рассудила, что не стоит пока что делиться с ним проблемами, связанными с работой в ОМР. Он узнает об этом в свое время, когда я выясню побольше, чем сейчас. Я никогда не скрывала от Шилова, какими делами занимаюсь, и он всегда оказывал мне неоценимую моральную поддержку. Олег не одобрял моего желания стать штатным сотрудником Отдела медицинских расследований, но и не противился ему: я была его женой, а не собственностью. Наши отношения с самого начала строились на том, что мы оба – взрослые, независимые люди, которым хорошо вместе, но которые ни в коем случае не должны стать ярмом на шеях друг у друга, ограничивающим движения и требующим постоянной отчетности. И я благодарна Шилову за то, что он предоставил мне такую свободу. Он не мог привязать меня сильнее!