– А что ваша мать – она не очень в форме…
Наташа показывает пальцем на даму червей, которую я только что открыла, потом на пиковую восьмерку…
У меня возникает нервный смех, и мне тут же становится неловко.
– Да уж точно. Она даже умерла от рака семь лет назад.
– Да, точно, я видела, что там какая-то проблема…
Наташа не сдается.
– Да, серьезная проблема… – говорю я.
– Ясновидение – не точная наука… Ваша мать вас охраняет, вы знаете это?
– Надеюсь. Иногда я ощущаю ее присутствие, но предпочитаю об этом не говорить…
– Вы хотите, чтобы мы закончили, Шарлотта? Я не чувствую в вас большой восприимчивости.
– …А любовь?
– Я вижу встречу, этот человек работает в той же области, что и вы, актер или профессионал кино, он, кажется, боится, очень боится, но чего?
Я продолжаю молчать. Наташа говорит снова:
– А может быть, это врач, кто-то, кто вас лечит, он робок, вы производите на него большое впечатление, он любит вас тайно, вы с ним уже встречались, да?
Наташа, возможно, интерпретировала так широкую улыбку, которая возникла у меня на лице, хотя оно и застыло в ожидании новой сенсации.
– Я встретила человека, это точно… Вернее, у меня была приятная… биопсия…
– Себастьен?
До меня доходит, что я даже не знаю имени доктора моего сердца.
– Я слышу имя Себастьен, – длинное имя, начинающееся на «с», что-то такое свистящее…
– Не знаю. А с этим Себастьеном… что получится?
– Возьмите эту колоду и тасуйте ее, сосредоточенно думая о нем, снимите и дайте мне семь карт, левой рукой, это важно…
Новая колода не совсем обычная, в ней и кубки, и золотые монеты, и сабли…
– Долго это не продлится. Настоящая любовь придет позже, сначала в ваших снах… Вы ведь сейчас часто видите сны, правда?
– Как обычно… То есть нет, я не помню своих снов, потому что принимаю снотворное… Прекрасно. Мне пора, у меня не очень много времени.
– И вы слегка разочарованы?
– Да, чуть-чуть. – Я не умею врать.
– Но я не сержусь на вас. Вы симпатичная.
– Любовь придет, Шарлотта, сердце выдержит, и верьте своим снам…
– Великолепно…
Я улыбаюсь, вскакиваю, машу рукой и убегаю.
Едва выйдя на улицу, принимаю звонок от любопытной Лили.
– Ну, она супер, правда?
– Да не очень. Она увидела проблему со здоровьем у моей матери и роман с Себастьеном, актером или врачом. Роман продлится недолго, но большая любовь придет, естественно. Есть и хорошие новости: она не взяла с меня денег.
– Однако обычно она на высоте, странно.
Лили огорчена.
– Я позвоню в больницу.
– Зачем?
– Я поняла, что не знаю имени доктора Леру! Или поищи, пожалуйста, в гостиной! Я где-то положила его карточку… на письменном столе! Перезвони, целую.
Лили выполняет просьбу и через несколько минут выпаливает:
– Не такая уж она плохая, моя гадалка: доктор С. Леру!
– Стивен, Стивен Леру! – кричит мне Генриетта по телефону, чтобы я наверняка расслышала.
Моя доисторическая Генриетта не доверяет мобильным телефонам, они раздражают, часто барахлят, она отказывается заводить себе мобильник.
– Доктор после понедельника несколько раз про вас говорил, попросил номер вашего телефона…
– Гениально! Стивен. Это же бретонское имя, да?
– Да, кажется, он родом из Бретани. Но я мало его знаю. Он не очень разговорчивый.
– Ну хорошо хоть, что его зовут Стивен…
– Какое это имеет значение?
– Потому что с Себастьеном у нас бы долго не продлилось. Значит, я жду его звонка, да?
– А Себастьен – это кто?
– Никто, потом объясню.
– Вы загадками говорите, детка…
– А правда, что мой трансплантат взяли в госпитале Венсан-де-Поль? Это записано у меня в деле?
– Что такое?! Да кто вам это сказал?
– Он.
– Этого не может быть. Вы бредите, деточка. Доктор Леру ни в коем случае не мог дать вам такую информацию… Вы прекрасно знаете, что все это абсолютно анонимно… Хотите, чтобы я передала доктору Леру, что вы звонили?
– Нет… Погодите! Да, передайте!
Скоро начнется рекламная кампания по продвижению моей книги, она обещает быть очень активной. Выбранная моим издателем пресс-атташе – Тони – предлагает мне провести несколько дней в рыбачьем домике, которым она владеет на Корсике, недалеко от Порто-Веккьо.
– Там жутко мило, все так неформально, будем готовить рыбу на гриле и жариться в бухте под утесом, можем заодно обсудить рекламную кампанию, отдохнуть перед сентябрьским штурмом, – знаешь, мне жутко понравилась твоя книга. Так ты приедешь?
– О\'кей, приеду, очень мило, что ты пригласила меня.
Тони – одна из самых известных пресс-атташе Парижа. В ее ежедневнике – небольшого формата, но толстый, как справочник «Желтые страницы», без которого, как она твердит, она бы пропала, – наверняка весь Париж. Возраста у Тони нет. Она еще красива. Голос у нее хрипловатый, прокуренный. Ее улыбка кажется мне элегантной маской на весьма негладкой жизни. Когда я из любопытства пытаюсь потихоньку спросить ее ассистентку про возраст начальницы, та молча смотрит на меня, выпучив глаза, как будто я собираюсь нарушить государственную тайну. У Тони не будет легального возраста для выхода на пенсию.