— Это мой докторский сундук, Ваше Высочество. — Объяснил на мой вопросительный взгляд мастер Клоту. — Тут я храню медикаменты и мои инструменты. В дороге может понадобиться.
Я расселся на диване.
— Что стоим?
— Поехали! — Не оборачиваясь, ткнул узбека в спину концом неведомо как оказавшейся в его руках плети Иштван.
Узбек щелкнул кнутом. Лошади сдвинулись с места, потянули бричку вперед.
Через распахнутые ворота, через округлую караульную башню мы выехали со двора.
Я жадно смотрел на все, впитывая каждую деталь.
Нет, ну очень подробный это сон!
Каменная кладка башни, крупные булыжники, промазанные между собой цементом. Хотя, какой ещё цемент в Средневековье? Это ж цементирующий раствор. Который делали на яичном желтке и секрет которого утерян много веков назад.
Пятерка воинов разбилась, два впереди и два позади, а один, наиболее важно выглядевший, пристроился справа от нас. Позади воинов гарцевали два лакея с какими-то припасами.
Вышли из крепости, прогрохотали по подвесному мосту, сейчас опущенному. Ещё одна башенка, наверху её мелькают тени караульных.
Горожане. Богатые и бедные… Только где какой, не разберешь. Полные и важные мужчины в коричнево-белых рубахах и штанах, безрукавки и плоские шапочки типа "пидорка" тут преобладают. Женщины, в стройнящих их платьях, чепчиках. Молодые, одеты попроще, старые побогаче. Украшений почти не заметно. Хотя нет, вот прошелся один, сопровождаемый двумя узбеками. Толстый такой тип, важный, как понос. Руки в перстнях, на шее пара золотых цепей, безрукавка ушита златом-серебром. А уж на поясе пара кошельков, таких классических средневековых кошельков, мешочков с завязками. На плечах этак небрежно перекинуто что-то меховое. Соболя, что ли? Даже узбеки носили расшитые пояса и цепи на шеях. Один важно пер длинную деревянную дубинку, перехваченную грубыми металлическими полосами, второй за спиной волок плетеную корзину, прикрытую поверху синей тканью. Чтобы ткань не спадала, она была перехвачена тонкой шелковой веревкой. В корзине что-то шевелилось, но мы проехали слишком быстро, чтобы можно было все рассмотреть.
— Купцы часто пренебрегают приличиями в одежде. — Сказал Иштван, сопровождая мой взгляд.
— Это купец?
— Да, Ваше Высочество. — Иштван оглянулся. — Только это сословие одевается, как дикари с островов, получившие в свои руки… — Он осуждающе покачал головой.
— Новый руз… Руз… Русский, значит?
— Как вы сказали, Ваше Высочество? — Переспросил Иштван.
— Новый Ильроньский и Альроньский. Человек, получивший богатства быстро и не знающий, как ими распорядиться. Так?
— Да, Ваше Высочество. — Поклонился мне Иштван.
Мне показалось, или я заметил внимательный взгляд из-под склонившегося лица? Наверное, показалось. Это же сон, тут много что может показаться.
— Ваше Высочество, могу ли я выбрать цель и маршрут прогулки?
— Конечно, Иштван. Командуй.
— Да, Ваше Высочество. Кучер! Вези через Улицу Ароматников, вдоль набережной, потом в парк и по большой дороге. Давай! — В подтверждение слов Иштван ткнул узбека рукояткой плети в спину.
Узбек щелкнул бичом, лошади перешли на шаг быстрее.
Вдоль дороги тянулись стены домов. Стены именно, высотой в полтора, а то и в два человеческих роста, сжимали собой раскидистые кроны деревьев. Иногда стены расходились, открывая роскошный выезд из дома, с садом и даже с фонтаном.
Проехали пару общественных фонтанов, около которых толкались местные жители. Те же узбеки с большими кувшинами, слуги, парочка женщин даже.
Наша кавалькада обошла фонтан по большому кругу, и втянулась в широкий переулок. Жители жались к стенам, смотрели на меня, кланялись один за другим.
Свистнула плетка, вскрик. Сзади.
Я оглянулся.
Лакей сматывал плеть, а в переулок уходил скорчившийся в три погибели человек, прижимающий руки к лицу. Одежда простая, не разобрать. Хорошо достали.
— Он не поклонился Вашему Величеству. — Сказал Иштван. — Вот слуга его и огрел, чтобы впредь неповадно было. Не умеешь кланяться, так не стой рядом с королевским выездом.
— Понятно. — Протянул я.
— Ваше Высочество, вы должны показаться народу. — Сказал Иштван.
— Вот так прям сразу и должен?
— Простите, Ваше Высочество! — Согнулся в поклоне Иштван. — Я всего лишь имел в виду, что люди волнуются и ждут вестей о выздоровлении Вашего Величества. И неприличествует обманывать их ожидания.
— Вот заладил. — Сказал я. Голос у меня звучал непривычно, тонкий такой, противный. Но никакого желания идти на поводу у Иштвана я что-то не испытывал.