- Сбрось ему связь! - велел Завулон Юрию.
Тот со вздохом достал смартфон и произнес:
- Принимай!
На экране Швед рассмотрел QR-код, видимо с полным мобильным контактом.
- Так это... Некуда мне принимать, - пробормотал Швед, вынимая свой допотопный мобильник. - У меня - вот...
- Кнопочник? - изумился Юрий. - Какая прелесть!
Завулон тоже высказался:
- Ну и молодежь пошла! Ретрограды и обскуранты хуже меня!
Швед растерянно стоял, сжимая в потной ладони верный "Филипс". Ну не любил он смартфоны! Но не оправдываться же?
- Пиши ручками, че! - фыркнул Юрий. - И наберешь потом, я твой номер зафиксирую...
Когда с обменом контактами было покончено, Швед осмелился задать единственный вопрос, по его мнению важный.
- Скажите, шеф... А если вдруг на меня снова выйдет Кондор, он должен понять, что я знаю - он князь Юсупов?
У Завулона вдруг сделалось непроницаемое лицо.
- Неважно что Кондор поймет, а чего не поймет, - сказал он до оторопи серьезно. - Главное - будь осторожен. Очень осторожен. Как никогда. А главное - не встречайся с ним там, где живешь ты сам или живут твои друзья.
*** *** ***
Обычно Иные выглядят моложе своих лет - даже те, кого инициировали поздно. А те, кого еще в детстве, как Шведа - намного моложе. Сейчас ему было пятьдесят пять. Выглядел Швед на тридцать; максимум - на тридцать пять. Это подтверждала и Ниночка, но, уточняла она, это если не глядеть в глаза. Глаза, дескать, выдают.
Швед когда впервые это от секретарши услышал - минут пять проторчал перед зеркалом, сам себе в глаза таращился. Вроде бы, ничего особенного, глаза как глаза. Такие же, как и раньше.
"Такие, да не такие! - возражала Ниночка. - У вас, шеф, даже по сравнению с Киевом глаза старше стали. Лет на десять".
Ну, да, столько с тех пор и прошло. Но Швед все равно ничего особенного в зеркале не замечал, хоть убей. Ни десять лет назад, ни сейчас. Однако он хорошо помнил недоверчивые взгляды соседей по родительской квартире, где он вырос и куда периодически приезжал - кроме самых последних лет. Понять природу этих взглядов было просто: соседи старели; те, что постарше - и вовсе умирали; сверстники Шведа давно поседели, располнели, обзавелись морщинами, очками, палочками и внуками (кое-кто и правнуками) - словом, превратились в пожилых людей. А Швед остался тем же тридцатилетним оболтусом, который в девяностые иногда орал песни под гитару и пил пиво с приятелями юности во дворе детства. С той поры прошло больше четверти века. Для обычных людей - немалый срок. Конечно в их глазах Швед выглядел крайне подозрительно!
Кроме того, разговаривая с этими самыми поседевшими и постаревшими однокашниками, Швед не мог не отметить внутренних перемен, порою довольно глубоких. Да, сверстники перестали быть молодыми, зато набрались житейского опыта и мудрости. Не все, конечно, но у кого с мудростью было туго - те большею частью уже поумирали от всяких вредных излишеств, характерных для смутного времени перемен. Остались как раз те, кто поумнее, кто выжил в лихие девяностые и полупустые нулевые. Поначалу рядом с ними Швед почему-то чувствовал себя именно тем, кем выглядел - ровесником их детей. Словно говорил не с ними, с кем когда-то вместе бегал во дворе и на спортплощадке, а с теми, кто априори взрослее - почти как с учителями в родимой школе. Однако проходило несколько минут, и это чувство пропадало, начисто, потому что внутренне Швед повзрослел тоже, просто люди неверно реагировали на его моложавую внешность. И этих людей внезапная странность, конечно же, подспудно настораживала и подсознательно беспокоила.
Из-за подобных житейских неизбежностей многие Иные периодически меняют место жительства и начинают новую жизнь, часто специально уезжая в другой город или другую страну, благо у Иных с этим не имелось особых проблем даже во времена СССР. Часто приходится менять заодно имя и документы, потому что год рождения в старом паспорте тоже в теории может вызвать ненужные вопросы.
Швед немного запоздал с переездом. Скорее всего потому, что и без того много колесил с места на место и зачастую сам не представлял где проведет ближайший год - в Киеве, Одессе или вообще на яхте в океане.
По людским меркам он тоже набрался опыта, в полной мере осознал каким балбесом был еще совсем недавно - хотя бы во времена киевской "Виктории", работы в команде Лайка и перипетий самого начала века. Но осознал Швед также и то, что большинство Иных, особенно сильных, по-прежнему старше него. Некоторые - намного. И их, в отличие от людей, ему никогда не догнать. Сколько лет, к примеру, заму Завулона Юрию? Понятно, что меньше, чем самому Завулону. Но Юрий по-любому старше Шведа. Может в два раза, может в три, может в пять или десять. Если Швед сильно повзрослел и поумнел за двадцать лет, то до какой степени можно повзрослеть и поумнеть за сто или двести? Какие бездны опыта и знаний разделяют его пятьдесят пять и тысячи лет самых старых магов? Можно ли этих титанов вообще адекватно понять или надежда только на то, что они снизойдут и пообщаются с ним как дедушка с внучком-пятилеткой, опустившись на уровень упомянутого внучка?
Интереснейшие вопросы. И, что характерно, ранее они не волновали Шведа ни в малейшей степени. А теперь, вот, начали волновать.
После поездки в Симферополь и разговора с главарями московского Дозора Швед задумался особенно остро, и, надо признаться, на некоторое время впал в состояние близкое к панике. Передумать, перехитрить и переиграть бывшего князя Юсупова, который родился при Николае Первом, который знает и помнит все, что произошло с тех пор? Безнадежная задача. Утопия.
К счастью, отчаивался Швед недолго. Не умел он поддерживать в мозгах бесконечную депрессию, характер не позволял. Поэтому уже на третий день вынужденного ожидания, которое Швед проводил то взаперти в ниночкиной конторе, то на причале в Стрелецкой бухте, сами собой начали складываться примерные планы.
Рассуждал Швед просто. Первое и самое главное: раньше он всегда работал в команде Иных, которых давно и хорошо знал и которым безоговорочно верил. Еще совсем недавно он без колебаний сказал бы: верил как себе. Однако часть этих Иных в результате последних политических событий повела себя с точки зрения Шведа странно - чтобы не выразиться сильнее. Этот факт поневоле вынуждал задуматься: а тем ли людям (или Иным) он верил? И не в этом ли причина того, что матерые Иные как правило не верят никому, даже тем, кого знают тысячу лет - в данном случае безо всяких метафор?
Осознание этого факта - тоже элемент взросления, между прочим...
Так вот: раньше Швед всегда работал в команде. Либо с теми, кто старше и сильнее его самого (Лайк, Лариса Наримановна, Брумель, Арик Турлянский). В этом случае Швед слушал старших и подчинялся им.
Случалось работать и с теми, кто моложе, пусть и ненамного: с Димкой Рублевым, с Ефимом, с Куйбышевым, Плакуном и Палатниковым, с Сайринком и Витей-оборотнем. С Исой и николаевским молодняком восьмидесятых годов рождения. Тут Швед, что естественно, чаще руководил. Но в обоих случаях у него были соратники, те, кто прикроет и поддержит в случае необходимости.
В Севастополе он был один, как перст. Ниночка в этом смысле не в счет, она клерк, а не оперативник. Хотя, внезапно подумал Швед, а не пора ли мне воспитать персональную ведьму? В конце концов, десять лет прошло, Ниночке уже не романтические девятнадцать, ей скоро полновесный тридцатник, а женщины как правило взрослеют быстрее мужчин, даже ведьмы.