- Тебе чай или кофе? - перебил Пашка, шарясь по шкафам над чайником.
- Кофе, поди, растворимый?
- А какой еще? - удивился Пашка. - Нормальный варить надо, тут и посуда правильная нужна, и сам кофе, и подогрев знакомый. В гостях по первому разу точно хрень несъедобная получится, пока не приловчишься. Джезва тут есть, в принципе... Но кофе я все равно растворимый взял. "Московская кофейня на паях", арабика. Будешь?
- Лучше чай.
- Чай так чай. Я не выпендривался, взял обычный "Ахмад". Ща заварю.
Он принялся греметь крышкой заварочного чайника, шелестеть оберткой - хозяйствовал, в общем. А Швед размышлял. Вполголоса.
- Вот, значится, и прощупали. Убедились, что совсем уж на халяву нас не возьмешь - брыкаемся. Да и вписались за нас очень показательно - уж если Хена самолично полез в драку... Это, я тебе скажу, очень о многом говорит. И стена эта китайская, непрошибаемая - наверняка, кто-то из суперов расстарался. Возможно, сам Пресветлый Гесер. Или Совиная Голова. Им-то нужно, чтобы мы до Питера добрались в целости и сохранности, а я в итоге добрался до Книги... Как, кстати, до нее добираться? Сходить для начала в Юсуповский дворец? В библиотеку? Так, вроде бы, Гесер в московское имение Юсуповых наведывался, а не в Питер. Или он как раз и выяснил, что Пустой Книги там нет и не было, и поэтому меня и направили именно сюда? Но почему тогда не дали никаких инструкций - куда идти, чего делать? Или, раз Книга меня выбрала, инструкции и не нужны, все само собой произойдет? Эх, блин, как всегда - вопросов тьма, а отвечать никто не торопится...
- Да не суши ты напрасно голову, Швед, - посоветовал Пашка, стоя у плиты. - Что сказано - делай, а что не сказано - всегда успеешь. Я, как ты верно подметил, пока зелен в магии и прочих волшебных штучках. Максимум на юнгу тяну. Но и ты, как вижу, покуда не капитан. Вот пускай капитаны и капитанят, а ты свою вахту тащи и куда не велено не встревай, да и все.
- Сейчас чаю попьем, - задумчиво произнес Швед. - И надо, наверное, прогуляться. Только недалеко, по ближним окрестностям. Поглядим что тут и как, в садик заглянем, про проспекту прошвырнемся. Неплохо бы до метро дорогу разведать, а то в столицах иной раз на тачке хрен куда доедешь по пробкам, а на метро - за милую душу. В Москве точно так. Думаю, и Питер в этом смысле мало отличается.
- Отчего не прогуляться? Хотя, где ближайший магазин я уже знаю! - весело оскалился Пашка.
Так в итоге и сделали. Очертили практически правильный квадратик: по Измайловскому проспекту дошли до Троицкого, поглазели на собор и Колонну Славы, свернули направо, к Московскому проспекту; Троицкий проспект при этом внезапно стал Первой Красноармейской улицей. По ней в итоге дошагали до Техноложки. Соответственно, дорогу к метро можно было счесть разведанной.
Потом Пашка заявил, что ему жизненно необходимо отведать местной шавермы и понять, наконец, чем она отличается от обычной керченской шаурмы. Но шавермы они по пути не встретили. "Ростикс" встретили, "Бургер Кинг" встретили, даже кафешку со знакомым по яхтенным походам названием "Мармарис" встретили, а шаверму - нет. Швед поворчал на Пашку - вроде, только что поели же, куда еще шаверму, на что тот убежденно ответил, что запас рундук не тянет. В процессе всего этого они потихоньку двинулись на юг по Московскому, отсчитывая бесчисленные Красноармейские улицы-перпендикуляры. И по той, которая Седьмая, вернулись практически в исходную точку. И вот тут, когда дом, в котором они остановились, уже был хорошо виден чуть впереди, наконец обнаружилось заведение под говорящим названием "Шаверленд 24/7". Пашка всхрапнул и целеустремленно наладился ко входу.
- Я вон там в скверике буду, на лавочке, - сказал Швед, которому шавермы совершенно не хотелось.
- Но пива-то хоть взять тебе? - уязвленно справился Пашка.
- Мы же договорились сегодня не пить! - напомнил Швед.
- Да все равно мы сегодня уже пили...
- Я не буду, - отрезал Швед.
Словно предчувствовал.
- Ладно, - не стал спорить Пашка и нырнул в "Шаверленд". А Швед перешел через дорогу и оказался в скверике. Точнее, в саде Пикуля.
Здесь было зелено; на детской площадке с плетеной из толстых веревок лазалкой и рядом на качелях резвились дети. Тут же, на лавочках по центру обосновались мамаши; ближе к границам садика преобладали ватаги подростков - везде было занято без шансов, кроме самой дальней от "Шаверленда" лавочки. На этой сидел одинокий благообразный пожилой мужчина и читал газету. Бумажную газету.
Мужчина был Иным, и Швед его сразу узнал. И, честно говоря, меньше всего ожидал встретить в Санкт-Петербурге.
- Аркадий Семенович? - окликнул Швед.
Иной отвлекся от чтения, повернул голову на возглас и брови его удивленно приподнялись.
- Дима? - с хрипотцой сказал он. - Бог мой, вот так встреча! Какими судьбами вы здесь?
- Тот же вопрос хотел задать вам, Аркадий Семенович!
Иной привстал с лавочки и они со Шведом обнялись - бывший начальник научного отдела киевского Дневного Дозора Аркадий Бермас и бывший временный шеф того же Дозора Дмитрий Шведов. Аркадий Семенович Бермас был гораздо старше Шведа - до размена третьей сотни ему оставалось лет пятнадцать - и в киевском Дозоре прослужил не в пример дольше. До инициации он был обычным киевским врачом, имел частную практику. Насколько Швед знал, за всю жизнь Бермас выезжал за пределы Киева и Киевской сначала губернии, а потом области считанное число раз. Он очень любил свой родной город; в частности и поэтому тоже Швед так удивился, встретив его здесь, в Санкт-Петербурге.
- Все мы жертвы нынешнего суматошного времени, Дима. Времени инверсий - помните наши диспуты? Можете себе представить - мне стал омерзителен мой родной, мой любимый город! Не столько он сам, конечно, сколько те, кто его наполнил за последние двадцать лет. Не выдержал я. Уехал. У меня тут, в Петербурге, сестра, хоть поговорить есть с кем. Вот видите, гуляю, прохлаждаюсь, будто на пенсии. Прессу почитываю.
- Понимаю, - Швед склонил голову; чувство его было вполне искренним, хотя в этом смысле перемены последних лет он подробно пока не рассматривал. А ведь действительно: еще тогда, десять-двенадцать лет назад возникла уверенность, что практически все в мире периодически переполюсуется, обращается в собственную противоположность. Свет становится Тьмой и наоборот. Враги помогают. Друзья предают. Зло лечит, добро убивает. Излом тысячелетий, время инверсий. Вот и еще одна инверсия: когда-то Швед тоже полагал Киев лучшим городом мира, а Санкт-Петербург - мрачным и недобрым местом. О сегодняшнем Киеве не хотелось даже думать, а по сегодняшнему Питеру он с удовольствием только что побродил, как бродил по многим другим городам, знакомым и незнакомым. И вопреки прежним впечатлениям сегодняшний Питер Шведу скорее нравился - глупо было это не признавать.
- Ну, а вы тут какими судьбами, Дима? Из Киева вы, помнится, исчезли даже не попрощавшись.
- А меня как с Дозора сместили, сразу Завулон подобрал, - объяснил Швед. - Велел из Киева уезжать в конце тринадцатого. Резко уезжать, и без рекламы. Я и уехал.
- В Москву? Или на юг, в Николаев?
- На юг, но чуток подальше Николаева. В Крым. Точнее, в Севастополь.
- О-о-о, Севастополь! Прекрасное место. Древний город. Я, конечно же, имею в виду по совокупности, и Херсонес, и Ахтиар, и собственно Севастополь. Достойный выбор!
- Ну, выбирал не я, выбирал Завулон... - пожал плечами Швед. - Но мне тоже нравится. А сейчас, можно сказать, в командировке.
И тут Шведа словно подтолкнул кто-то, какой-то злой и бесцеремонный бесенок.