- Не имени себя, а имени своего сына. Я должен был встретиться с Саввой Михайловичем. Были у нас общие интересы одно время... Он ведь земляк мне, из Киевской губернии родом.
- Не знал, - вздохнул Швед. - Как все в жизни затейливо переплетено... Устанешь удивляться.
- Дожив до определенных лет, перестаешь удивляться, - грустно заметил Аркадий Семенович. - Ладно, пойду я. Буду срочно нужен - звоните, даже если поздно, я все равно долго не сплю.
- А сестру не разбужу?
- Нет, у меня отдельная комната. Сестра тоже Иная, давно обустроилась в смысле жилья. До встречи, Дима.
- Всего доброго, Аркадий Семенович!
Бермас встал на ноги, подобрал с лавки газету и направился прочь из садика.
- Аркадий Семенович! - окликнул его Швед. - Вы не туда! Московский проспект там!
И указал - где.
- Я знаю, не беспокойтесь! Я сейчас не сразу домой, сначала в архив. А туда на метро, с Балтийской.
"И действительно, чего это я? - сконфузился Швед. - Кого учить взялся?"
Едва Бермас скрылся из виду на горизонте появился Пашка с пакетом в руках. Пакет выразительно позвякивал.
Подошел, уселся, вынул из пакета бутылку пива и подал Шведу.
- На детской площадке? - с сомнением протянул Швед.
- А кто нас тут арестует? - изумился Пашка. - Отбреем!
- Да все равно неудобно как-то... Мы, конечно, с краешку, но все равно... Ладно, пусть дети и мамашки нас почти не видят, зато студенты! Какой пример молодняку подаем?
- Слабый пример! - заверил Пашка. - Студенты водку пьют, я видел, когда мимо проходил. Бери, не кочевряжься!
Швед вздохнул и принял. Но "сферу невнимания" все-таки поставил.
- С кем это ты тут? Что за старичок? - поинтересовался Пашка.
- Эпический старичок, из киевского Дозора. Начальник научного отдела. Бывший, понятно, К сестре откочевал после легко догадаться каких событий. Ходячая энциклопедия.
- Из киевского? - Пашка недобро прищурился. - А ты ему зачем?
- Скорее, он мне зачем. Вопросов у меня много. Понять бы еще какие из них по-настоящему важные...
- Поймешь, - беспечно напророчил Пашка. - Ты упертый, я уже убедился.
*** *** ***
В садике они просидели около часа, пока естественная реакция человеческого организма на пиво не заставила вернуться в квартиру. Тут Пашка вскорости полег и захрапел. Швед некоторое время сидел на кухне, но потом и его начало клонить в сон. Сопротивляться этому не было никакого смысла, поэтому он последовал примеру Пашки и практически моментально отключался.
Просыпался Швед только однажды, когда в квартиру этажом ниже вернулась Ниночка и дала знать об этом. Швед принял к сведению и опять уснул.
Вторично его разбудил уже Шагрон, который доставил Марту в ту же квартиру этажом ниже, а сам поднимался к ним с Пашкой и просил пропустить внутрь защитного периметра. Ко всему прочему, Шагрон был не один, с ним шел еще кто-то.
Швед неплохо отдохнул, дальше спать не хотелось. Он впустил гостей внутрь периметра, встал с койки, где почивал не раздеваясь, и побрел их встречать.
Те уже прошли сквозь дверь и дожидались в прихожей.
Когда Швед разглядел, кого привел Шагрон, он всплеснул руками и риторически вопросил:
- Сегодня что, день встречи с украинскими евреями, у которых фамилии на букву "бэ"?
- Таки здгаствуйте, Дмитгий Александгович! - подыграл ему гость, который в жизни если и картавил, то только в шутку.
Фамилия гостя была Брумель, и звали его тоже Брумель. Возможно, у него имелось и какое-нибудь имя, но именем этим никто и никогда не пользовался, включая самого обладателя. Для всех он был просто Брумель, старший по Херсону от Темных, точно так же, как Швед был старшим по Николаеву. Оба подчинялись старшему по Причерноморью, который обыкновенно пребывал в Одессе, а через него - шефу Дневного Дозора Киева и Украины. В конце двадцатого века шефом Темных Украины был Лайк, и это было лучшее время на памяти Шведа.
Что касается памяти Брумеля, не исключались иные варианты, поскольку Брумель был старше Шведа, правда неизвестно на сколько. Но по возрасту он вполне годился Шведу в отцы, потому что хорошо помнил войну с гитлеровской Германией, пережитую подростком. В условиях оккупации Брумель уцелел только благодаря способностям Иного. Тогда он был диким и к Дозорам отношения не имел, но при Хрущеве начал сотрудничать и уже при Брежневе стал старшим по Херсону.
Кажется, с Брумелем они не виделись лет пятнадцать, в последний раз - еще до памятной двухгодичной кругосветки Шведа, а это было раньше его назначения на место Лайка и стычек с фиолетовыми магами в Киеве.
Пашка тоже проснулся и гремел посудой, сам себя назначив старшим по камбузу. Шагрон, услышав это, сразу устремился на звук, так что Швед с Брумелем остались с глазу на глаз. Обосновались в большой комнате, которая с эркером.
- И где тебя, сосед, столько лет носило? - поинтересовался Швед, стараясь, чтобы это прозвучало ненавязчиво и не особенно серьезно. - Сколько раз в Херсон заезжал - тебя нет.
- Носит - это вас, мореманов, - ответил Брумель с ленцой. - А мы твари сухопутные, мы колесим. Что же до Херсона... А то ты не знаешь, как сейчас в тех краях. Все наши заранее по тапкам вдарили. Кому оно надо - война на родной улице? Людишкам не объяснишь, а изменить и Великие нечего не смогут. Даже если захотят. Санкций на глобальные воздействия Инквизиция не выдаст. А на воздействия попроще - разрешений не напасешься. В общем... Когда стало ясно, что очередной руины не миновать, я в Херсон даже возвращаться не стал, как сидел в Хорватии, так и остался. Потом перебрался в Испанию. Бывал в Испании?
- Бывал, но только в портах. Жарища там, капец. Особенно в Малаге. На экваторе, блин, и то не так жутко!
- Ну, не Норильск, это да, не отнимешь. Но не так уж там и страшно. И, потом, не круглый же год длится лето! Зимой там отлично. А ты, я слышал, в Крым наладился?
- В Севастополь. Выбирал, правда, не я, но выбором старших товарищей в целом доволен.
- Теперь, стало быть, под Завулоном ходишь?
- А куда деваться? Лайк потерялся. Я бы тоже, наверное, потерялся, да все те же старшие товарищи не позволяют. Хотя, если честно, грех жаловаться. Последние десять лет - чистый отпуск.
- Зато сейчас, поди, аврал и завал?
Швед прищурился.
- На что намекаешь?
- На то, зачем ты в Питере.
- А что ты об этом знаешь?
Брумель скривился, хотя скорее всего он пытался изобразить невеселую улыбку.
- О том, что у тебя миссия под тройным патронажем - знаю, хотя это тщательно скрывают. Я бы даже сказал - подчеркнуто и непререкаемо скрывают. А вот о ее цели - только догадываюсь.
Брумель внезапно подался вперед и соткал вокруг них со Шведом непроницаемый для слов и мыслей экран. Заклинание было достаточно затратное, и это явно показывало до какой степени Брумель полагает разговор важным. Как минимум - стоящим такого расхода Силы.
Швед аккуратненько прощупал поставленный экран. Скорее даже не для проверки на реальную прочность, а с целью проявить уважение и продемонстрировать, что увидел и оценил затраты.
- Так что? Расскажешь о своей миссии? По старой дружбе?
Когда Шведу было двадцать и даже тридцать, он действительно думал о Брумеле как о друге. Молодые люди почти всех, с кем есть что вспомнить, часто считают друзьями, хотя на самом деле все они, даже в самом лучшем случае - всего лишь добрые приятели. Не более. Друзей не бывает много - истина, которая обычно открывается ближе к сорока. А после пятидесяти порою хочется счесть, что друзей не бывает вовсе.
Так или иначе, но сегодня Швед неожиданно для себя осознал, что с Брумелем они друзьями никогда не были. Да, бывало пускались в загулы, да, проворачивали кое-какие дела, да, приглашали друг друга на праздники и посиделки. Но вообще говоря, другом Шведу справедливее было бы назвать того же Лайка, невзирая на пропасть между ними в силе и возрасте. Теперь, с высоты полтинника, похождения девяностых годов воспринимались совсем иначе. Да и как может друг пропасть на пятнадцать лет? Особенно в нынешнее время глобальных сетей, не говоря уж о возможностях, доступных Иным. Осознанно искать Брумеля Шведу все эти годы просто не приходило в голову. Вероятно, справедливо и обратное. И если внезапно приятель молодости возник на горизонте и твердит о дружбе - значит ему от тебя что-нибудь нужно. Сто процентов.