Она приближалась неторопливо, давая обозреть себя, и было ясно, что носить и столь длинное платье, и любые украшения — обычное для неё дело. А «братья» так же медленно обходили её по кругу, пока она растерянно не остановилась и не спросила:
«Вы чего? Что-нибудь не так? Там ещё есть серьги, — смущённая странными взглядами обоих мужчин, добавила она, — но у меня мочки не проколоты…»
— Так-так, всё так… — поспешил успокоить её Джей. И не поворачиваясь, чтобы не отрываться от созерцания, сказал Бену: — Знаешь, что, брат… Я тебе никогда не прощу, что ты увёл у меня такую невесту…
— Разве я уводил? — ответил Бен. — Ты же знаешь — выбор всегда за женщиной.
Вроде бы Джей и шутил, но всей горечи скрыть не мог — по крайней мере, не от них с Беном… А день был особенным — в такие дни приходится быть очень осторожным в речах и поступках, ибо к ним прислушиваются Бог и Судьба. Во всяком случае, Миль это знала точно, как знала, что её сердце бьётся. Быть может, она чувствовала это в силу своего рождения, а может быть, Гребень дал ей это почувствовать, но по пространству проскакивали искорки, а по коже бегали мурашки и дыхание перехватывало… И надо было немедленно спасать ситуацию.
«А если я попрошу у тебя прощения?» — спросила Миль, медленно подходя к оторопевшему Джею. Подошла, и, глядя снизу вверх, сказала:
«Прости мою глупую душу, что выбрала не тебя. Будь и мне братом, Джейвен Линоки, братом моему мужу, дядей моим будущим детям — и клянусь, что, если понадобится, я отдам за тебя свою кровь по капле».
Потянула за брошку — та оказалась на длинной тонкой игле — поморщившись, уколола себе мизинец — с него сорвалась капля крови — в замкнутом объёме квартиры взвился порыв ветра и — смахнул эту каплю неведомо куда, не дав ей упасть…
«Вот как, да? — подумала Миль, обращаясь неведомо к кому. — Ты принимаешь жертву, да? Тебе, значит, нужна моя кровь…»
Джей сделал то же самое — но его капля тяжело ударилась об пол, разбросав брызги.
Верил он в магию прежде, нет ли, но сейчас съязвить и свести всё к шутке язык у него не повернулся. Чувствуя мороз на коже и видя треск разрядов в воздухе вокруг них, он обхватил Миль и ответил, слыша грудью, как стучит её сердце:
— Да кто я такой, чтоб тебя прощать… А кровь моя, сестрёнка, и так — давно твоя. Как и весь прочий ливер. И всё остальное.
Миль облегчённо вздохнула, привстала на цыпочки, заставив его наклонить голову, и ласково поерошила волосы на его макушке:
«Вот и хорошо, братик. А браслеты свои ты прибереги. Они тебе самому ещё понадобятся».
И уже отошла было, но задумалась, вернулась к Джею. И попросила, не поднимая глаз:
«Только не обижайся, не сердись… Я знаю, что жить вот так, как тебе сейчас… это очень… непросто. Если ты решишь, что больше так не хочешь… Я… я могла бы… есть способ. Я ведь всё-таки веда. Если ты пожелаешь, я… сделаю так, что это… пройдёт…»
И невольно напряглась, словно ожидая — сейчас ударит. Не ударил. Покачал головой. Прикоснувшись к её подбородку, повернул к себе лицом и отчеканил, глядя в глаза:
— Ни за что. Никогда. И думать забудь.
Она кивнула:
«Прости».
И повернулась к Бену:
«Как я и сказала — я не собираюсь ждать. Ритуал проведём сейчас же. Свидетель у нас есть».
— Всего один. Нужны двое.
«Это при регистрации нам понадобятся двое. А при Ритуале мне достаточно одного. Мне нужны огонь, вода, земля… воздух имеется. Джей, принеси тот цветок, что у меня в комнате. Бен, ты налей воды в чашку… только не из автокухни, возьми что-нибудь настоящее, из коллекции!»
Сама же задумалась над проблемой огня. Ну, что-нибудь горючее найти можно… но чем его поджечь? В этом ведущем правильный образ жизни обществе нет ни спичек, ни зажигалок. Хоть трением добывай! Эх, вот так и пожалеешь, что не освоила пирокинез…
Она посмотрела на «братьев»: один стоял на пороге с растением в горшке, другой — с вазой, наполненной водой. Вид у обоих был глуповатый и чувствовали они себя соответственно. Но Миль запретила себе даже мысленную улыбку.
«Дело за малым — как возжечь огонь».
— Всего-то? А большой огонь нужен? — спросил Джей.
«Небольшой, но чтобы горел и не гас».
— Па-адержи, жених… — Он всучил горшок Бену, и тот стал выглядеть вдвое глупее. Вернувшись с каким-то небольшим, но тяжёлым предметом, отнимать у Бена горшок Джей не поспешил. — Лазер подойдёт?
— Огонь — это когда что-то горит. Па-адержи, брат… — теперь Бен всучил Джею вазу и горшок, и принёс на блюде небольшой брусок масла в обёртке. — И лучше бы нам выйти на воздух, потому что автоматика квартиры всё равно ничему здесь гореть не позволит.
После ещё одной, к счастью, недолгой проверки, закутав Миль в плащ, они вышли на продуваемую всеми ветрами посадочную площадку, под открытое серое небо. Миль, проворчав: «Пер-рестраховщики…», — поёжилась от холода, глотнула свободного студёного ветра, от которого сразу сладко вскружило голову, выбрала место, где их странноватое занятие не бросится никому в глаза, и занялась приготовлениями.
В очерченный круг она сыпанула земли из горшка, наплескала туда же воды, положила брусочек масла и, когда Бен, подкрутив что-то в лазере, масло поджёг, подула…
Там, за линией круга, подчиняясь словам древнего Ритуала, взвилось пламя над блюдом, закрутился смерчиком воздух, подняв немного влажной пыли и уложив её обратно — и всё унялось. Заставив Бена войти в круг, Миль шагнула следом, подняла к нему мерцающие, с сумасшедшинкой, сейчас скорее зелёные, чем серые глаза и заговорила-запела:
«Земля, вода, огонь, воздух, вы свидетели — я, Мильгаррад-хиз-Грай-хиз-Аххар-хиз-Владар, беру этого человека в мужья и отдаю ему мою верность в обмен на его верность, мою жизнь в обмен на его жизнь, мою душу в обмен на его душу, мою любовь в обмен на его любовь — чтобы он владел ими до тех пор, пока они нужны ему».
Закончив, она отстегнула и передала Джею цепочку, сняла с руки больший браслет и протянула его Бену.
Он принял браслет, и, надевая на руку, ответил:
«Я, Беннар Регхаз, беру тебя, Миль, в жёны и отдаю тебе всё, чем владею — мои тело, душу, любовь и верность, чтобы ты владела ими до тех пор, пока они нужны тебе — и ничего не требую взамен. Земля, вода, огонь и воздух — вы свидетели», — браслет пришёлся впору, плотно обхватив запястье как раз над индикатором.
После чего — а как же иначе! — оба потянулись друг к другу за своим законным поцелуем…
До сего момента, как и положено свидетелю, Джей честно, хотя и со смятёнными чувствами, наблюдал, а тут решил, что видел достаточно. Но прежде, чем он успел отвернуться, его накрыло… Это потом, чуть позже, когда эта волна счастья пошла на убыль, он смог понять, что ничего страшного не произошло — напротив, всё настолько хорошо, насколько возможно — и ещё чуть-чуть сверху… Но сначала-то он почти испугался…
Потому что сферическая волна эта слишком напоминала взрывную, она точно так же мгновенно расширилась, достигнув горизонта — и ушла дальше. А эпицентром были вон те двое в своём дурацком круге. И они-то, похоже, никакой волны сейчас не замечали.
Пока он в недоумении тёр глаза, спецэффекты рассеялись окончательно, а парочка в круге успела прекратить своё вызывающее занятие и уже собирала «спецоборудование».
«А ведь, если я останусь рядом, придётся мне привыкать ко всему… этому…» — грустно подумал он. И опять заныло сердце — ни с ними, ни без них покоя ему не видать…
17. Регистрация
После простенького, в общем-то, Ритуала, состоявшегося на неприютной, продуваемой ледяным сквозняком крыше, регистрация в торжественном парадном зале роскошного Дворца Совета Города не впечатлила совершенно. Джей, во всяком случае, понял, что никогда не сможет испытать ни трепета, ни восторга, какой бы богатой ни была его собственная свадьба в этом здании. Более того — он почему-то решил, что подобная церемония ему вообще не грозит.