Я тяжело привалился спиной к стенке окопа — устал как собака. А, оказывается, это еще не конец. Чувствую — денек будет длинным…
* * *
Девять убитых, шестнадцать раненых, из которых четверо — тяжело, а двое — и вовсе не жильцы.
Такой вот итог.
Могло быть и хуже, но то ли везение, то ли умение, то ли провидение…
Пробегавший Генрих сообщил, что у них в девятой роте потери убитыми и ранеными — треть строевого состава. И это тоже — не самый худший исход.
Мы с Лиходеевым, пройдясь для порядка по окопам, расположившись у входа в бывший немецкий блиндаж, занимаемся учетом матчасти. Фельдфебель называет номера стволов, собранных с наших убитых и раненых, а я записываю их в тетрадку.
Бой окончился, началась бухгалтерия…
— Вы тут хоть прибарахлились? А то ведь, война — войной…
— Да уж не без этого, вашбродь.
— Молодцы.
— Рады стараться! — с довольной ухмылкой козырнул Лиходеев.
Трофеи были богатые — одних пулеметов взяли десяток. Правда, половина из них — нерабочие, а то и вовсе — разбиты. Винтовки, пистолеты, боеприпасы и прочее снаряжение. На левом фланге, где окопы зачищали первый и второй взводы, наши взяли ротный склад продовольствия. Опытный Лиходеев, вовремя пресек попытку расхищения спиртного и съестного, и теперь все это пошло в наш ротный кошт.
Сам фельдфебель щеголял трофейным Цейссовским биноклем на шее, а с правой стороны за ремень был заткнут новенький 'парабеллум'.
Орел у нас — Кузьма Акимыч.
Я закончил писать и поинтересовался у него:
— Чего там слышно? Когда выдвигаемся?
— Дык вашбродь, вот разведка своих коней через окопы да воронки проведет, и уйдут в дозор. Осмотрятся, капитану доложат, а там, глядишь, и дальше двинемся.
— Главное, чтоб немцы не очухались.
— Не должны, вашбродь! Пушкари наши их зна-а-а-тно проредили. Да и Ленька Птицын — земляк мой, с под Твери — писарем при штабе полка служит, сказывал, мол, по сведениям разведки, нету у германца тут сильных войск. Во второй линии ландвер ихний, да запасники. Пушек у них, конечно, много, но мы-то тоже не лыком шиты?
— Ну да. Немцы тут воевать-то 'по-серьезному' не собирались. Если бы не наступление, они бы тут до морковкиного заговенья просидели. Окопы вон какие, гнезда для пулеметов бетонированные, блиндажи. Ты, вот 'лисью нору' у командного пункта видел?
— Как не видеть? Видел, вашбродь. Сурьезно сделано — там сажени четыре глубина. Не всякий снаряд возьмет. Только ежели прямо в горловину 'чемоданом' попасть.
— То-то и оно.
Из хода сообщения появилась процессия подносчиков во главе с Филимоном Копейкиным.
— Вашбродь, огнеприпасы доставлены!
— Хорошо! Молодцы!
— Рад стараться!
— Лиходеев, скажи по взводам, пусть скоренько пополняются, а то чует мое сердце, скоро двинемся.
— Слушаюсь, вашбродь! Ну-ка, Филька, скидайте ящики вон туда, по пересчету. — засуетился фельдфебель. Пока они там возились, Кузьма Акимыч успел выспросить про обед. Оказалось, что к темноте подвезут.
Хорошо бы. А то есть уже хочется. Я сидя откинулся на стенку траншеи и прикрыл глаза. Почувствовал, как расслабляется тело, уходит напряжение. Хо-ро-шо!
7Спустя два часа после начала атаки мы двинулись дальше.
Наша рота теперь — головная, а девятая переведена в арьергард 'по причине значительной убыли строевого состава'.
Впереди двигается разъезд нашей разведроты, а следом мы — повзводно, в сопровождении приданных нам пулеметчиков. Оборачиваясь, то и дело натыкаюсь взглядом на этих бедняг — с обреченностью верблюдов они несут на себе разобранные 'максимы', стараясь не отставать.
Я — как Чапаев, впереди, разве что только без лихого коня. Казимирский торжественно поручил мне следовать в авангарде. Вот и следую — вместе с гренадерами четвертого взвода, с которыми штурмовал немецкие окопы.
Иду и поражаюсь немецкой основательности и хозяйственности. Сразу за пригорком, заросшим молодой порослью, который отделял немецкую линию обороны от тылов, мы обнаружили узкоколейку, по которой, видимо, доставлялись снаряжение и припасы. По обеим сторонам от дороги раскинулись аккуратные, любовно ухоженные огороды. Посадок было великое множество — огороженные камешками, взрыхленные грядки с пробивающейся зеленью имели бы очень мирный вид, если бы не воронки, хаотично разбросанные среди этого 'сельского хозяйства'.
— Во немаки обустроились! — восхитился Савка, шагавший рядом со мной.
— Да-а! Капитально! Только коров да овец не хватает, для полноты картины!