— Баратынский:
Прощай, прощай, сияние небес!
Прощай, прощай, краса природы!
Волшебного шептанья полный лес,
Златочешуйчатые воды!..
Он молчал не меньше минуты, молчали все, и тогда он, закинув голову, читал уже другое:
— Сонет Петрарки:
Благословен день, месяц, лето, час И миг, когда мой взор те очи встретил!
Благословен тот край, и дол тот светел,
Где пленником я стал прекрасных глаз...
Сколько слез, страдая втихомолку, пролила я из-за своей неразделенной любви! Павел меня попросту не видел, не замечал, проходил словно мимо неодушевленного предмета. А я, бывало, спрячусь в чужом парадном неподалеку от дома, где жил он, и жду, когда Павел появится, чтобы выйти, сделав вид, будто оказалась в этих краях случайно. Час жду, второй, третий... Замерзну, проголодаюсь, а тут еще туфли жмут, новые, ноги как в деревянных колодках. Но не в старых же ботинках любовь свою ловить!
Как только Павел показывался в конце квартала, я выходила, замирая, мысленно умоляла окликнуть, остановить меня,— шла-то я прямо на него, но, увы, он проходил мимо...
Так уж случилось, обычно говорят — «судьба», меня направили в ту поликлинику, где работал Павел. Пришла туда неумелым новобранцем, и не кто иной, как Павел, помог мне на первых порах поверить в себя, вникал во все, что ставило меня п тупик. Я могла, по простоте душевной, скидывая со счета мнительность больного, не только добросовестно расписать по косточкам его болезнь — будто школьнику урок объясняла,— но и сказать что-то вроде: «Однако!» или «Типичная картина». Было и такое, что после моего легкомысленно-многозначительного «редчайший случай» больная упала в обморок.
«Ты говоришь все, что знаешь,—поучал меня Павел,— врач же обязан знать, что говорить, где и когда. Думать надо!»
То, что я обижалась, его не смущало:
«Ты хочешь, чтобы я из-за хорошего отношения к портному носил плохо сшитый им костюм?»
Однажды я отправила больного на машине «скорой помощи» с острым приступом аппендицита, а там оказалась больная почка. Меня упрекнули: «Вы поставили знак равенства между симптомами и диагнозом, а этого делать нельзя!»
Тогда я решила, что врач из меня никудышный, окропила слезами свой белый халат, потом и улицу по дороге домой, а дойдя до угла, вдруг свернула и побежала к автобусной остановке — захотелось поплакать на Павлушином плече.
Он вышел на звонок в пестром ворсистом халате, с трубкой в зубах — старосветский помещик, и только.
— Какими судьбами? — Он явно обрадовался мне. Впуская в прихожую, извинился: — Сейчас переоденусь, не ждал.
— Переодеваться не обязательно,— сказала я. — Не задержу.
Павел, толкнув ладонью дверь, пропустил меня в комнату.
— Располагайся, займись чем-нибудь, я сейчас.
Меня удивил порядок, чистота, уютность в его холостяцкой квартире. Почему он до сих пор не женился?
Возможно, как и я, влюблен безнадежно? Моя любовь к нему не прошла, нет, я просто смирилась, ни на что больше не надеялась, мне было хорошо даже от того, что мы работаем вместе, что каждый день вижу его, слышу его голос.
Павел вернулся переодетым, не поленился повязать галстук, и рубашка со складками утюга, свежая. Это мне понравилось.
На столе появились чай, конфеты «Мишка на Севере», холодные котлеты и батон. Но прежде, чем все это появилось, стол был накрыт белой скатертью.
Веселое выражение лица Павла сменилось тревожновыжидающим.
— Что стряслось, Геля? Такой я тебя не знаю.
— Ты вообще не знаешь меня никакой. Возишься, помогаешь, втолковываешь, а я,., дурища, голова у меня бестолковая совершенно! — Я рассказала, что произошло со мной сегодня и что я пришла к нему попрощаться, а заодно посоветоваться, куда мне теперь идти, надо же где-то работать. Раз не получилось из меня врача...
Когда я выплакалась, Павел заставил меня умыться холодной водой, припудрить,нос:
— Это он от слез покраснел, какая ты смешная стала!
Меня это ничуть не обидело. Ничего теперь обидеть меня не могло, я себе цену знала — не способна ни на что путное, буду где-нибудь квитанции выписывать...
Когда я, умытая, вернулась из ванной комнаты, Павел за руку подвел меня к тахте, усадил, сам опустился рядом и сказал серьезно, сочувственно:
— Запомни: кто не пользуется своими духовными силами, того они покидают. А теперь послушай:
Победишь — своей победы напоказ не выставляй,
Победят — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.