Все-таки не удержавшись, он бросил короткий взгляд на фигуру удаляющейся жены, отметив откровенный наряд алого цвета. Вновь повернувшись к окну, он задумался о том, как странно устроен мир.
С одной стороны, Алиока была прекрасна, как ангел, но, с другой, как и прочие высокородные аристократки с сильным даром и высоким потенциалом, она была избалована. Считая себя самой прекрасной и несравненной, к чьим ногам должны падать все мужчины, а иногда и женщины, в чем ее убеждали на протяжении всей жизни, она не привыкла ни к отказам, ни к равнодушию. Поэтому осознание, что собственный жених, а впоследствии муж не только равнодушен к ней, но и имеет постоянную любовницу, от которой отказываться не собирается, было равносильно убийству.
На какие только ухищрения не шла Алиока, чтобы избавиться от конкурентки. Была и милой, ласковой, проявляя заботу. Откровенно флиртовала с другими мужчинами, пытаясь вызвать в муже ревность. Когда поняла, что и это не сработало, превратилась в гневную фурию, которая начала требовать. Но Кайл очень жестко поставил ее на место. Казалось, за столько лет можно было смириться и потерять интерес к этой войне, но Алиока не смогла. Слишком сильно было задето самолюбие, слишком опалил ее огонь ненависти к обоим, чтобы перестать их замечать.
Широкие бедра, красивый бюст и тонкая талия делали Алиоку идеалом любого мужчины, у которого были глаза. Нельзя было назвать ее тростиночкой, ибо любая обладающая даром женщина была крупней обычной смертной. Но это нисколько не мешало им выглядеть привлекательно. Но особо ценными были ее золотистые волосы, тяжелым каскадом спускающиеся до пояса. Она не любила ни прятать их, ни собирать в прическу, никому не дозволяла прикасаться к ним, всегда мыла и расчесывала сама. В ее светло-серых глазах светились ум и внутренняя сила; дополняли образ слегка вздернутый аккуратный носик и светло-розовые губки.
Да, пожалуй, увидеть такую женщину обнаженной в своей постели мечтают многие мужчины, если не каждый, но не он.
До него донесся звук открывающейся двери, не прошло и минуты, как его обхватили сильные женские руки, заскользившие по обнаженной коже под рубашкой, вызывая приятную дрожь во всем теле, отключая все мысли.
ХХХ
День был слишком жарким даже по меркам летнего месяца. Земля изнывала под гнетом беспощадного светила, горестно опустив вниз начавшую желтеть от отсутствия влаги траву с казавшимися помятыми венчиками цветов. Безоблачное небо возвещало уставшим от зноя людям, что ни малейшей надежды на перемены в погоде в ближайшем будущем нет. Горячий воздух не оставлял возможности скрыться ни в тени домов или деревьев, ни в стенах собственного дома, проникая всюду, впиваясь в тело, с жадностью извлекая тягучие капли пота.
Но Кайлу было все равно. С помощью силы он прекрасно справляется с любым ненастьем, любой непогодой. Верная Ратиша, неотступно следовавшая за его носилками, создавала не только комфортную атмосферу обдувающим приятным ветерком, но и сдувала мерзкий запах потеющих и пыхтящих под весом его тела храмовников. Только им дозволялось приближаться к Богу на расстояние вытянутой руки и переносить его в день проведения священного ритуала. Это считалось не только наивысшей милостью божества, но и награждалось. И потому он был уверен в приближенных, коих была небольшая горстка.
Отбор кандидатов на роль послушников храма при своем дворце он проводил лично. В течение десяти лет они не покидали его стен, да и некуда им было идти. Главным правилом для любого, кто желает стать послушником - разрыв всех прежних связей, а тот, кто посмеет нарушить запрет, жестоко карался. Уличенный в преступлении послушник или храмовник прилюдно подвергался жестокой порке, а позже на его глазах уничтожались его близкие. И это касалось всех, независимо от возраста и пола. Вернуться в храм он уже не мог, считался проклятым и заклейменным, приносящим горе и несчастье. Единственное, что оставалось сделать такому человеку, лечь на площади и умереть, если кто-нибудь не забьет его раньше из жалости, страха или в исступлении.