«Встречайте гостей для Ольбрихта в день Успения Пресвятой Богородицы.
Гавриил».
— Все?
— Да, бригадефюрер. Шифровка короткая.
Шелленберг задумался. Он пытался что-то вспомнить. С его лица сошла улыбка. Через минуту он приподнял голову и произнес: — Скажите, штандартеннфюрер, насколько я помню, это второе донесение из Лондона, где упоминается слово Ольбрихт. Я давал вам поручение разобраться с ним. Вы это сделали? — Начальник внешней разведки говорил уже более категорично, с нажимом на последнем слове в вопросе. — Эти донесения, твердо установленные факты или неподтвержденные домыслы нашего агента? Вы перепроверили их?
— Бригадефюрер! Это не дезинформация. — На Шелленберга смотрели внимательные, умные глаза Зандбергера. — Агент дважды подтвердил это секретное сообщение русских.
— Хорошо. Что вы думаете о них. Доложите.
— Я не буду вас утруждать деталями анализа шифровок и тем объемом работы, которые провел мой отдел вокруг слова «Ольбрихт» и операция «Ольбрихт», но по этому поводу замечу следующее:
Операция «Ольбрихт» не связана с крупномасштабными действиями Красной Армии. Такие операции русские обозначают именами своих видных военных начальников прошлой истории. Здесь просматривается более узкое толкование слова «Ольбрихт». Это фамилия. Значит, в центре операции стоит личность, имеющая эту фамилию, либо лица, приближенные к ней.
Мы просмотрели десятки фигурантов с фамилией Ольбрихт, проживающих в Берлине. Наиболее интересными нам показались два субъекта. Первый — генерал пехоты Фридрих Одьбрихт, один из главных заговорщиков в деле покушения на нашего фюрера 20 июля сего года. Но он расстрелян на следующий день вместе с другими главарями преступной группы. Думаю…
— Подробнее остановитесь на втором, — поторопил полковника, Шелленберг, перед этим посмотрев на часы.
— Да, бригадефюрер, этот покойник нам интересен не более чем опавший лист с дуба.
Шелленберг вскинул брови: — Вы так думаете? Я не знал, Зандбергер, что вы такой циник.
— Генерал Вермахта Фридрих Ольбрихт — враг нации, бригадефюрер. К врагам у меня нет сожаления. Я к ним отношусь отрицательно, со всей национал-социалистской ненавистью, — штандартенфюрер вытянулся во фронт и щелкнул каблуками.
— Похвально, похвально Зандбергер. Сейчас я понимаю, почему вы в институте в Тюбингене вступили первым в ряды нашей партии и стали фюрером студенчества. Продолжайте.
— Второй субъект, Франц Ольбрихт, очень интересная штучка, бригадефюрер. Вот некоторые сведения о нем.
— Я слушаю вас, слушаю, Зандбергер.
Начальник отдела 6"А» достал из папки печатный лист и стал читать:
— Франц Ольбрихт, майор Вермахта, профессиональный разведчик. Характер волевой, решительный. Инициативен в деле. Стремится любой ценой выполнить поставленную боевую задачу. Спортсмен, боксер. Прекрасно стреляет из любого стрелкового оружия. Управляет многими видами подвижной боевой техники. Хорошо зарекомендовал себя в 1943 году в операции «Цитадель» под Курском. Награжден Рыцарским крестом Железного креста. Особо отличился в мае этого года в армейской операции «Glaube». Имел позывной «Ариец». В составе танкового взвода блестяще провел разведку боем в глубоком тылу русских. Добыл бесценные сведения о начале наступления их армий. Дважды радировал о направлениях главных ударов на участке фронта 9 армии. Но? — Зандбергер замялся, думая как сказать.
— Что вы остановились, штандартеннфюрер?
— Наши армейские остолопы не поверили его донесениям. Это мое отступление от текста.
— Да, да. Я понял вас.
— Воздушная разведка не подтвердила подготовку русских к крупномасштабному наступлению. В результате произошло то, что произошло. Мы не были готовы отразить удар русских армий и…. потеряли группу армий «Центр».
— Да, интересно, интересно, — возбужденно отреагировал Шеленберг на услышанную информацию. Он сощурил глаза, мысленно представив Франца Ольбрихта. — Очень интересный майор, — заметил вновь он. — Побывать в глубоком тылу у русских и выйти живым, сейчас — это подвиг. Пойти на нестандартный ход, вразрез нашим доктринам о ведении разведки в обороне — это достойно высшей похвалы.
— Я согласен с вашим мнением, бригадефюрер.
— Кстати, Зандбергер, где находится, сейчас, этот майор.
— Майор Ольбрихт откомандирован в распоряжение генерал-полковника Гудериана в Главную инспекцию бронетанковых войск. Находиться в Берлине или в Главном штабе сухопутных сил в Вюнсдорфе под Цоссеном. Генерал Гудериан, как вы знаете, параллельно после покушения на фюрера назначен на должность Начальника Генерального штаба сухопутных сил.
— Хорошо, с Ольбрихтами понятно. Но чем заинтересовал наш майор русскую контрразведку.
— Думаю нестандартным мышлением и дерзостью в критической ситуации, бригадефюрер.
— Вот как! Поясните.
— В радиопередачах Ольбрихта, это подтвердили недавние события на Восточном фронте, указывались достоверные сведения под грифом особой секретности о летнем наступлении русских. Видимо, эти передачи попали к русским и рассекречены. Думаю, что русскую Смерш заинтересовало то, каким образом они попали в руки нашего разведчика и почему он остался в живых.
— А мы знаем? — Вальтер Шелленберг в упор посмотрел на начальника отдела 6"А».
Тот без смущения ответил: — Нет, не знаем, бригадефюрер. Отдел не располагает такими сведениями.
— Так узнайте! Узнайте немедленно, штандартеннфюрер, — голос Шелленберга задрожал от нахлынувших эмоций. — Разве вам не интересно как, обыкновенный майор разведбатальона танковой дивизии сумел достать сверхсекретные документы Генштаба Красной Армии? Или каким образом он овладел этими данными? Вы поняли меня?
Штандартеннфюрер напрягся, вспотел, обдумывая задачу шефа, и не отвечал.
— Я понимаю вас, — Шелленберг замотал головой, здесь затрагиваются интересы других наших управлений. Но, полковник, я поручаю это лично вам. Третье, а паче четвертое управление (Гестапо) Мюллера, не должны знать об этом деле. И упаси вас господи проговориться. Вы поняли меня, доктор Мартин Зандбергер? — Взор Шелленберга был подобен взору пантеры. Он излучал решительность, волю, хитрость и одновременно самолюбование, чувство собственного превосходства.
— Слушаюсь, бригадефюрер.
— Хорошо, Мартин. Полагаю, вы меня правильно поняли.
— Да, бригадефюрер.
Шелленберг улыбнулся, подошел к офицеру и дотронулся до его плеча. — Сегодня вы мне нравитесь, полковник. Только прошу вас, впредь начинайте доклад сразу с главных новостей. Помните, у нас кризис свободного времени. Пойдемте дальше. С Ольбрихтами мы разобрались.
— Отдел полагает, бригадефюрер, что русские забрасывают группу через Варшаву на Берлин. Как видно из полученной шифровки это произойдет в день Успения Пресвятой Богородицы.
— Подождите, полковник, — удивленно остановил его Шелленберг. — Первое, почему заброс через Варшаву, а не прямо на Берлин? Второе, вы видимо не посещаете воскресные мессы. День Успения Пресвятой Богородицы уже прошел. Этот почитаемый католиками праздник был 15 августа.
— Это так. Но есть простое объяснение, бригадефюрер. Вероятность безопасного пролета транспортного самолета русских до Берлина очень мала. Наши ПВО его собьют. Кроме того, запаса топлива Ли-2 хватает только на полет Москва — Варшава — Москва. Это ответ на ваш первый вопрос. В отличие от вас я, бригадефюрер, действительно не набожен и не посещаю службы. Считаю религию мракобесием. Это отступление. А по делу — Русская Православная Церковь отмечает свой праздник День Успения Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии по новому стилю 28 августа. 28 августа, бригадефюрер, надо ждать заброс под Варшаву русских диверсантов.