— Здравствуйте, вы Лукьян? Меня зовут Антон, и я занимаюсь делом «пятнадцатого октября». Вы ведь дружили с Алексеем Ильюшиным… можно задать вам несколько вопросов?
Разговор с Лукьяном вышел странный. Вроде бы, тот рассказал о друге многое, но полезного — почти ничего. Разве что подтвердил слова Анны: после расставания с Еленой, Алексей стал хуже работать. Он сделался невнимательным и не замечал даже происходившие прямо у него перед носом нарушения. Ему делали замечания, за ним исправляли ошибки, но продолжаться бесконечно это не могло. В конце концов, Дневной Дозор – не благотворительная организация. И вечером четырнадцатого октября Юрий, заместитель Завулона по оперативной работе, заявил, что еще одна ошибка, и Ильюшин будет уволен. А на следующий день тот развоплотился. Причем никакой видимой связи с Городецким у Ильюшина не было. То есть, конечно, они, как и все оперативники Дневного и Ночного дозоров Москвы пересекались неоднократно, но, насколько знал Лукьян, за официальные рамки их отношения не выходили. В операции по задержанию каирских воров Ильюшин не участвовал, древними египетскими артефактами не интересовался… и вообще, чуть понизив голос, Лукьян добавил, что если бы не изображение человека с рогами на месте гибели Алексея, то он бы решил, что друг сам ушел в сумрак. Как некоторые подростки, разочаровавшись в первой любви, кончают жизнь самоубийством.
Версию с самоубийством Антон воспринял весьма скептически. Алексею в момент смерти было не шестнадцать лет, а тридцать два, и Киреева вряд ли была его первой любовью. К тому же Антон откуда-то твердо знал, что самоубийство, в принципе, противоречило характеру Алексея. Тот был нормальным, умным мужиком, а не истеричной барышней. Странно, что Лукьян этого не понимает. За шесть лет настолько забыл друга? Или никогда его толком не знал?..
После обеда Антон встретился со вторым приятелем Алексея, Григорием Тепловым. Но и разговор с ним ни к чему не привел.
Единственное, в чем Антон убедился окончательно: Алексей был страшно одинок. И почему-то казалось, что он этим одиночеством не наслаждался, а тяготился. Не для всех Иных, будь то темные или светлые, свобода была настолько важна, как говорили Анна и Завулон. Иногда она вела к такой пустоте, что хоть волком вой. И это Антон, похоже, знал по себе.
Елена Киреева оказалась симпатичной, молодой на вид женщиной с грустными глазами. Об Алексее она говорила охотно и очень тепло. Сказала, что сильно по нему скучает и что сейчас, если бы возможно было повернуть время вспять, не стала бы разрывать с ним отношений. Но при этом она вскользь обмолвилась, что прошлым летом вышла замуж за обычного человека, и что счастлива с ним, как ни с кем из Иных.
Антон мимолетно подумал, что Алексею возвращаться некуда и не к кому, и вдруг поймал себя на том, что точно знает: и Алексей, и все остальные исчезнувшие пятнадцатого октября под знаком даэрамуса Иные живы, здоровы и обязательно вернутся. Откуда? И почему? Нет, этого Антон пока что не помнил. Но он вспомнит, обязательно вспомнит!
Разговор с приятелями Алексея, а особенно — с Еленой Киреевой произвел на него тягостное впечатление. Заставил задуматься о собственной нужности и о равнодушии окружающих Иных. Они проживают по много человеческих жизней… но для чего? Для кого? И какой после них на Земле остается след?
Свет, Тьма, противостояние сторон, Договор и следящая за его исполнением Инквизиция… чего стоит все это для отдельно взятого Иного? Если ты всю жизнь один, а стоит умереть — и тебя тут же, в то же мгновения забывают? Вот если бы был на свете кто-то, любимый и любящий, ждущий, несмотря даже на смерть…
Поговорив с Еленой, Антон вернулся в опустевший к тому времени аналитический отдел. Включил компьютер и еще раз перечитал дела остальных фигурантов. Все они, кроме Городецкого, были не женаты, и очень похоже, что одиноки. Но значило ли это хоть что-нибудь, Антон пока что не знал.
Он открыл файл с той немногой информацией, что была известна о каирском артефакте. Прежде, до заключения Договора, он хранился попеременно у темных и светлых магов разных стран. Долгие годы провел в Индии, затем на Тибете… и тысячи лет спустя вернулся туда, где упоминался впервые — в Египет, к пирамидам, строительству которых был очевидцем.
Кстати, люди на протяжении веков и тысячелетий гадают, как они могли быть построены, а ведь помощью даэрамусов объяснялось бы все… впрочем, равно как и вмешательством обычных Иных. Наверное… Антон не знал, принимали ли хоть когда-нибудь маги участие в строительстве.
Так, стоп. Все-таки, пирамиды, как египетские, так и китайские, и мексиканские, что-то ему напоминали. Где-то еще он видел нечто похожее. В мире демонов? Может быть… или нет. Никак не удавалось ухватиться за мелькающий на краю сознания образ.
Неожиданно сильно разболелась голова, и Антон понял: в его памяти пока еще слишком много запертых дверей, в которые лучше не биться. Придет время, и они откроются сами. А пока лучше поразмыслить над тем, что он уже знает. Но не здесь. Дома. Приняв расслабляюще-горячий душ и выпив таблетку какого-нибудь анальгетика.
Спускаясь по лестнице, Антон вдруг поймал себя на мысли: а придет ли к нему сегодня Артур?
========== Часть 3 ==========
***
В тот вечер Артур пришел, как приходил затем и во все последующие вечера. Антон уже даже привык, вернувшись домой, находить его в гостиной: читающего газеты, просматривающего какие-то документы или работающего за ноутбуком. Они вместе ужинали, Антон делился возникшими у него за день идеями и воспоминаниями, если таковые были. Артур тоже рассказывал что-нибудь интересное. Он поразительно много знал и являлся превосходным оратором, так что Антон готов был слушать его буквально часами. Затем, после затяжного ужина, они обязательно выходили в сумрак. В первые несколько раз Антон пьянел от текущей в него силы и лез обнимать сопровождающего его демона, но уже примерно через неделю влияние сумрака на него ослабло, и Антон снова мог находиться на первом слое, оставаясь полностью адекватным. Правда, Артур почти сразу после этого потащил его глубже, на второй слой, и там история повторилась. Сумрак вновь накачивал Антона силой, с которой он не мог справиться, и организм выдавал ставшую уже привычной реакцию.
И вот наступило пятнадцатое ноября. Со дня его возвращения прошел ровно месяц. Когда Антон думал об этом, он чувствовал необъяснимую тревогу, и с каждыми новыми сутками она становилась все сильнее, все назойливее. Ему казалось, что он забыл нечто важное… жизненно важное. Но вот что? Касалось ли это его прежней жизни или того года, когда он то ли был мертв, то ли находился в мире демонов? Антон не знал. И это незнание его раздражало.
По ночам ему стали сниться кошмары, от которых он просыпался в холодном поту и с бешено бьющимся сердцем, но которые, как ни старался, запомнить не мог. А ведь в них наверняка содержалась подсказка, хоть намек на то, что именно он должен сделать. Антон был почти уверен, что вернулся не просто так, что у него есть какая-то миссия. Но какая?!
Он перерыл всю библиотеку Дневного Дозора в поисках информации о демонах, о каирском артефакте и о пирамидах. Но нашел лишь несколько весьма мутных упоминаний о дружественных мирах, к которым в случае глобального бедствия сумрак может обратиться за помощью. Дружественные миры… это как-то не укладывалось у Антона в голове. Он легко воспринял существование Иных и сумрака как такового, но наличие во вселенной разных, напрямую не связанных друг с другом, миров… почему бы и нет, конечно, но… что тогда значит «дружественный» мир? Не могут же они друг с другом общаться! Как какие-нибудь разумные существа… нет, ерунда какая-то!
Антон поделился своими соображениями с Завулоном (он теперь под влиянием коллег-дозорных именно так мысленно называл Артура), но тот лишь хмыкнул в ответ, никак не прокомментировав. Так что Антон снова не понял: то ли Завулон что-то знает, но не хочет говорить на эту тему, то ли считает предположение о разумных мирах абсолютной нелепицей.