Прижав нос к земле и бешено извиваясь, из кустов выползла продолговатая травоядная животинка. Я прозвала этот вид «белки-сопелки», ну а мама, само собой, дала им какое-то длинное, умно звучащее название – язык, блин, сломаешь. В любом случае, вид уже открыт. Я разочарованно вздохнула.
Львиная доля мелких форм жизни на Загрее в процессе эволюции предпочла нормальным конечностям такие маленькие мясистые обрубки, вроде ножек гусеницы, или же бахромчатые «реснички». Белка-сопелка особо отличилась: у нее четыре отростка спереди и еще четыре сзади, а тело по всей длине утыкано этими самыми ресничками. При ходьбе зверек двигает ими вверх-вниз, ощупывая все вокруг.
Мама говорит, что реснички работают как кошачьи усы, и если белка-сопелка или еще какой-нибудь здешний грызун лишится их, то умрет, так как не сможет передвигаться и добывать пищу. Профессия мамы – ксенобиолог, а я еще только учусь, так что, думаю, она права. Так или иначе, белки-сопелки – смешные создания. Ползают и машут своими придатками – просто умора. А еще у них зеленый мех, на ощупь схожий с ежовыми колючками, и четыре глаза, расположенные попарно, на манер паучьих. Да, по долгу службы ксенобиологам и не с таким приходится сталкиваться, вы уж мне поверьте.
Белка-сопелка осторожно пробралась к тарелке с фруктами, принюхалась чутко – как бы решая, стоит ли игра свеч. Потом сунула всю голову целиком в нутро голубой ксенодыни и начала шумно чавкать. Поскольку у зверька нет лап, как у земных сородичей, запасы приходится носить прямо в себе – жир на черный день у этих созданий откладывается в хвосте. Выползшая ко мне особь – подросток, хвост еще тонкий, а мех колючий по всей длине тела.
Мы наблюдали белок-сопелок во всех частях местной биосферы: в лесах, на лугах и засушливых предгорьях, поросших кустарником. Загрей – так называемая землеподобная планета, то есть все ее системы, хотя и отчасти, но все же родственны тем, с которыми человечество уже хорошо знакомо. И, знаете ли, это здорово. В колонии, где мы работали раньше, без кучи защитного снаряжения я не могла во внешнюю среду и нос высунуть, а Виола вообще так и не увидела ту планету, даже пока нас перебрасывали с корабля в жилые блоки. Воздух, которым можно дышать без фильтра, и солнце, не обжигающее кожу, – уже неплохо, очень даже неплохо. Спорить глупо. И черт с ним, с оранжевым небом.
Белка-сопелка, пришедшая покормиться, – вид известный, но все равно она милая, и я сделала несколько набросков карандашом на бумаге, как настоящие натуралисты докосмической эры. В цифровой формат я переведу их позже – мне нравится рисовать руками, у меня довольно-таки неплохо получается. Возможно, через несколько лет освою рисование на профессиональном уровне – не хуже, чем мама с папой, – и даже смогу оставить что-нибудь для потомков.
Впрочем, долгосрочные вояжи к далеким звездам могут и подождать – как только доберусь до Земли, останусь там, по крайней мере, на какое-то время. Хочу узнать, каково это – иметь дом, а не просто «место жительства».
Белка-сопелка продолжала есть, уминала дыньку изо всех сил. Она так сосредоточилась на своем занятии, что даже не заметила, как земля рядом с ней задрожала. Я мигом выпрямилась. Это тоже что-то знакомое, но порой даже самые привычные вещи могут преподнести парочку крутых и зловещих сюрпризов.
Только что земля рядом с белкой-сопелкой была ровной и гладкой, а в следующий миг взорвалась комьями грязи и ошметками корневищ. Львиный червь – слепой подземный хищник, этакий крот, состоящий из зубов, ресничек и ненависти, – рванулся из укрытия и сомкнул кошмарного вида пасть на верхней части тела сопелки. Бедняга даже пикнуть не успела.
Обессилев от резкого рывка, львиный червь рухнул верхней частью туловища, торчавшей из земляной воронки, прямо на мою приманку. Реснички на его боках золотистые, вызывающе яркие в сравнении с приглушенной коричнево-желто-синей палитрой местных лесов. Они неустанно движутся, сканируя пространство, и сообщают хозяину обо всех возможных опасностях. Я сидела тише воды ниже травы. Львиные черви напрочь лишены страха и без колебаний кидаются даже на нас, людей, не сомневаясь, что могут нас одолеть и сожрать.
Впрочем, взрослый львиный червь размером примерно с земную свинью, и этого факта более чем достаточно, чтобы мне снились кошмары о тварях, роющих подкоп под наш дом. Передо мной – молодая особь, размером с кошку и в десять раз более злобная. Эта мелочь вполне способна отгрызть мне ногу – лучше не рисковать.
Немного восстановив силы, львиный червь втянул в себя остатки белки-сопелки и отступил в свою подземную нору. Он молод и достаточно слаб, так что разделался с добычей в одиночку, а не потащил к себе в колонию, где более крупные собратья от жадности могли бы заодно сожрать и его самого.