Пошла вторая неделя с того вечера, как он проводил меня до дому призрачным рыцарем – даже «до свидания» на прощанье не сказал. И это была адская неделя. Джун с достойным лучшего применения старанием посещал те же предметы и перехватывал все топовые оценки – если мне удавалось ответить первой, то он так блестяще дополнял мой ответ, что на его фоне я производила впечатление недалекой второгодницы. Я сумками таскала из библиотеки учебную литературу и уже была зеленая от зубрежки, но переплюнуть его все никак не удавалось. С такой перспективой мне точно не стать лучшей по успеваемости, а значит надо искать другие варианты получения финансирования на следующий семестр.
Пока не прозвенел звонок на пару, я полезла с телефона в интернет. На сайте факультета мастеров смерти о профессоре М.Дж. Рейнольдсе нашелся самый минимум информации – работает в Ворлокфорде четвертый год, имеет пять патентов (все засекречены как военные разработки), тема диссертации и вовсе государственная тайна. Даже фото пожалели – ее место на аватаре заняла картинка улыбающегося черепа. Наверняка это либо старый хрыч с извращенным чувством юмора, либо демонический красавчик, боящийся, что на его фотографию с криками «хочу!» будут сбегаться все первокурсницы Ворлокфорда.
Ни то, ни другое мне не улыбалось в отличие от черепа на профильной страничке преподавателя, но стипендия на следующий семестр была нужна как никогда. Поэтому собрав всю свою решимость в кулак, отпросившись у преподавателя уйти с пары на пятнадцать минут пораньше, я побрела на личный подвиг, потому как брать с моим даром некромантию факультативом – это не просто самонадеянно, а самоубийственно.
К краснокирпичному зданию главного корпуса факультета некромантов вела тенистая густозасаженная дубовая аллея, где в самый яркий летний день царил сумрак, а уж сентябрьским вечером, пусть и ранним, здесь было как-то особенно неуютно. Бронзовые горгульи, вцепившись в карниз покатой крыши, хищно выглядывали внизу припозднившихся студентов.
Жаль выпить для храбрости нельзя, а магические стимуляторы профессор тем более за милю учует.
Рядом с нашим главным (и единственным!) корпусом до позднего вечера кто-нибудь да ошивается – курит, треплется, хвастается новыми фокусами. Здесь же, как на северо-западном кладбище будним вечером – если кто и забредает, то разве что по ошибке. Собранной решимости еле-еле хватило, чтобы подойти к тяжелой, обшитой бронзовым листом двери, и взяться за ручку в виде оскаленной львиной морды.
Громадный холл тонул в промозглой гулкой темноте и казался бесконечным, освещалась только вахтерская будка – там, на письменном столе, стояла лампа с зеленым абажуром. Вахтером оказался… скелет, и, судя по цвету и состоянию костей, стал он им довольно давно. Не то что поднятые мне были в новинку, но как прикажете объясняться с костями?!
Видя мои трудности, вахтер ткнул фалангой указательного пальца в сторону грифельной доски. Я взялась за кусок мела, болтавшийся на привязанной к гвоздю веревке, и дрожащей рукой вывела «Натали Уил к профессору Рейнольдсу». Скелет внимательно ознакомился с написанным: приблизив череп практически вплотную к доске, он считывал содержимое. Одновременно с этим мел исчезал с черной поверхности. Когда доска опять стала идеально чистой, скелет повернулся к панели за своей спиной и нажал одну из многочисленных кнопочек. Возможно, мне это только показалось, но я услышала отголоски трезвонившего в глубине здания звонка.
Скелет великодушно махнул в сторону стоящей у двери лавки – мол, располагайся, ожидание будет долгим. Чтобы не терять время, я извлекла из сумки ноутбук и опять погрузилась во времена Первой магической войны. Разумеется, та магическая война была далеко не первой – их в истории нашего мира наберется с десяток, если не больше. Но она стала первой, в которую ввязались все магические расы без исключения. Повторение этого аттракциона в виде Второй магической войны в середине прошлого века подарило всем счастливое понимание, что третьего раза наш мир не переживет. Более-менее разумные магменьшинства согласились считать себя таковыми и подписали мирную конвенцию, а не обладающие инстинктом самосохранения особи, как например вурдалаки или там аргусы, силами Инквизиции канули в небытье. И не сказать, чтобы меня это сильно печалило.