– Как твой капитан, я вполне могу отправить тебя в карцер за подобные высказывания.
– Конечно. И какая армия тебе в этом поможет?
– Хватит попусту тратить время. Возвращайтесь к своим обязанностям, главный инженер, – скомандовала Джордан и развернулась к Крису спиной.
– Так точно, капитан, – ответил Хупер, глядя вслед подруге, пока та шла по темному коридору. Но вот Люси исчезла в проеме двери, и он остался в одиночестве.
Наедине с атмосферой, звуками и запахами станции…
В воздухе царил смрад, похожий на запах мочи. Он исходил от мелких надоедливых клещей, которым удавалось размножаться, несмотря на все попытки команды истребить их. Полчища этих крошечных существ выделяли настолько въедливый запашок, что он, казалось, навсегда вошел в состав воздуха на борту.
Хупер давно не замечал неумолчного гудения машин и иных «технических» звуков на судне. Помещения полнились отдаленными стуками и повторяющимся скрежетом; давали о себе знать вентиляторы, порой доносились скрипы передвигающегося по кораблю груза. Некоторые шумы Крис узнавал с первой же секунды. Он мог справиться с каким-либо сбоем в устройстве, едва услышав его непривычное звучание, или когда обнаруживал пропажу необходимого голоса в хоре механизмов. Так, например, он восстанавливал поврежденные линии связи, менял уплотнители, не говоря уже о приведении в норму заевших дверей.
Но время от времени по станции проносились и загадочные, ничем не объяснимые звуки: то неуверенные, но тяжелые шаги в дальних коридорах, то крики, распространявшиеся на пару уровней. Как Хупер ни старался разобраться, но не смог выяснить, кому они принадлежали. Ляшанс же любил говаривать, что так от скуки развлекается сам корабль.
Крис знал, что слова француза – только шутка. Тот не мог не шутить. И шутил своеобразно.
Хотя станция была огромной, и Крис тратил не менее получаса, чтобы обойти ее от головной части до хвостовой, «Марион» оставалась крохотным островком посреди громадного космоса. В последнее время мысли о Вселенной омрачали настроение Хупера, и стоило ему погрузиться в подобные размышления, как он ловил себя на том, что вот-вот взорвется, что его разнесет на части, клетку за клеткой, молекулу за молекулой, что он вылетит в космос, из которого прибыл, к звездам, которые его создали. То ли дело раньше! Когда Крис был мальчиком, зачарованно глазеющим на космические дали в надежде когда-либо отыскать там монстров из своих снов, тогда он чувствовал себя особенным и счастливым.
Сейчас же взрослый Хуп ощущал себя незавидно маленьким.
И как бы сплоченно команда ни жила на борту «Марион», как бы слаженно ни трудилась, каждый из них был сам по себе.
Отмахнувшись от неприятных мыслей, Хупер вновь принялся за работу, намеренно громко стуча и лязгая инструментом, чтобы заглушить нотки давящего одиночества. Он с нетерпением ждал партии в бильярд и, увы, готовился подставить свой зад, как проигравший, на казнь – под шлепки Джордан. На станции у Хупа было достаточно добрых знакомых, но по-настоящему хорошим другом он мог назвать только ее.
Комната отдыха представляла собой блок из четырех помещений в задней части «Марион», за ним находились жилые отсеки. Здесь был кинотеатр с большим экраном и множеством сидений, музыкальная библиотека, способная порадовать любого меломана на борту или просто хорошего человека, читальный зал с удобными креслами и устройствами для чтения, а также бар Бакстера, более известный как «Биби». Барменом подрабатывал сам инженер Джош Бакстер, главный связист. Правда, коктейли у него выходили дрянные.
Зажатый с одной стороны жилыми, а с другой – грузовым отсеками, «Биби» быстро стал общественным центром станции. Людям пришлись по душе два бильярдных стола, место для настольного тенниса, коллекция игровых консолей и барная зона со столиками и стульями, расставленными без особой системы.
Компания, оплатившая создание станции, не стала тратиться на отделку помещения, потому вверху вместо потолка красовался ничем не прикрытый трубопровод, пол покрывал шероховатый металл, а стены поначалу выглядели голыми; были и другие малосимпатичные детали. Однако такое пренебрежение только позабавило команду и пробудило инициативу. Жесткие стулья набили мягким материалом, слабое освещение оставили, решив, что оно придает помещению приятный полумрак, стены же художественно задрапировали одеялами. Одни одеяла предварительно выкрасили в подходящий цвет или разрисовали, другие разрезали или разорвали, а потом скрепили заново. Ни одна из драпировок не походила на другую. Так комната отдыха превратилась в прибежище уютное и почти изысканное.