– Там, в Море Печали, были сложности с песком.
Доктор нахмурился.
– Что еще за Море Печали? – спросил он и бросил взгляд на экран электронного блокнота. – У меня это название нигде не упоминается. – Он, кажется, покопался в документах, потом снова взглянул на Декера: – Тут вообще ничего не говорится о воде.
Декер подавил смешок.
– Это просто такое название – из Библии, кажется, – сказал он[2]. – Мы находились в районе с песчаным грунтом, песок сдвинулся, оборудование поехало, и я застрял.
Черта с два он будет подставлять ребят из своей команды. Может, кое-кто этого и заслуживает, но Декеру с ними еще работать. Если они узнают о том, что он их выдал, то никто больше не станет ему доверять.
Джаптеш все так же невозмутимо изучал его.
– Ах, да, пробоотборник грунта, – сказал он и снова посмотрел на экран. – Кажется, у вас нет лицензии на управление подобными аппаратами? Почему вы вообще оказались рядом с этим механизмом?
Декеру перестал нравиться ход разговора. Он привык ко всяким уловкам бюрократов, но этот человек вроде бы был его врачом.
– Ну, там драка намечалась, и, как только я это почувствовал, то решил вмешаться, пока конфликт еще можно было потушить.
Как только он это произнес, то сразу понял, что пожалеет о своих словах.
«Нет ничего плохого в том, что ты улавливаешь чувства других людей, вот только они могут этого не понять».
Джаптеш почти излучал возбуждение, хотя его круглое лицо ничего не выражало.
– Это были Бадехо и Бронсон?
– Да. Все это есть в отчете.
– Но как вы узнали, что они готовы были затеять драку? – настаивал доктор. – Что значит «вы почувствовали» это?
– Ну, а почему я не мог почувствовать? – Может быть, еще удастся из этого выпутаться. – Они спорили, и Бронсон вел себя гораздо агрессивнее, чем обычно.
– Почему вы так считаете? Вы настолько хорошо его знаете?
Опять паранойя. Видимо, он чего-то недопонимает, но Декер готов был поклясться, что доктора действительно волнуют эти вопросы. Он потряс головой, чтобы отогнать эту мысль.
– Мне так показалось… потому что он первым набросился на Бадехо.
– Да, но до того, как это случилось, почему вы решили, что он больше обычного склонен к применению насилия?
– Наверное, нутром почувствовал.
Джаптеш задержал на нем пристальный взгляд, затем кивнул.
– Понятно, нутром почувствовали, – эхом откликнулся он. Потом снова уставился на экран. – По всей видимости, это было начало ваших приступов. Можете описать их в подробностях?
При одной мысли об этом у Алана скрутило живот.
– Хм… нет, – ответил он. – Думаю, я слишком был ими поглощен, чтобы сфокусироваться на том, что со мной происходило.
Доктор снова внимательно посмотрел на него, на этот раз на мгновение дольше задержав взгляд, и что-то отметил у себя на экране.
– Спасибо за визит, мистер Декер, – он поднял глаза и улыбнулся неискренней улыбкой. – Кажется, этого достаточно.
Декер вышел из кабинета врача, чувствуя себя крайне неуютно. Всепроникающее чувство, что кто-то точит на него зуб, упорно отказывалось исчезать.
Стояла зима, но воздух на улице вонял озоном и еще какой-то дрянью. В Чикаго всегда было так, сколько Декер себя помнил, хотя сейчас лучше, чем во времена его детства, пусть и ненамного. Ленты новостей были забиты обычными сообщениями о критическом загрязнении окружающей среды. Он сомневался, что когда-нибудь это изменится.
Каждые несколько лет кто-то предлагал еще более радикально терраформировать Землю, чтобы исправить еще больше нарушений. Проблема была только с погодой. На планете, где совсем не было атмосферы или где новая атмосфера только генерировалась, терраформирующие установки размещались по всей территории, чтобы медленно, но постоянно работать над окружающей средой. Временами из-за этого возникали жесточайшие штормовые фронты, которые опустошали целые регионы на планете – регионы, не заселенные людьми.
На Земле же такие бури сеяли невообразимые смерти и разрушения. Так что нужно было заниматься этим с большой осторожностью. Для обсуждения «за» и «против» создавались специальные подкомитеты, но ничего все равно не происходило. Бюрократия во всей своей красе, братья и сестры. А если принять во внимание то состояние, в котором находилось правительство, он вообще сомневался, что когда-нибудь вообще что-то будет сделано.
В городе проживало свыше тридцати миллионов населения, если считать с окраинами, и хотя в нем было несколько парков, в основном он представлял собой бесконечный ландшафт из зданий и улиц – стекло, бетон и асфальт. Нельзя было сказать, что у нынешнего Чикаго совсем не было своего лица, но, опять же, это был уже не совсем тот город, в котором вырос Декер. Тем не менее, он решил остаться. Он не так уж много времени проводил на этой планете, и здесь, по крайней мере, мог хотя бы изредка видеться со своими детьми.
2
Судя по всему, Декер имеет в виду Книгу пророка Иеремии, гл. 49, ст. 23. В русском синодальном переводе: О Дамаске. – Посрамлены Емаф и Арпад, ибо, услышав скорбную весть, они уныли; тревога на море, успокоиться не могут.