Было страшновато и неловко. Здесь, в этой комнатушке, все, что казалось необходимым и естественным, стало неудобным и чуть ли не постыдным. Лиля знала, что это ощущение исчезнет, если Родион поцелует ее, но он почему-то не спешил ее даже обнять, а сел на кровать напротив, пряча глаза, и пробормотал:
– Вообще-то, знаешь, в этой комнате должны жить четверо, а нам, как пятикурсникам, разрешили вдвоем поселиться…
– Да? – растерянно спросила Лиля.
Почему он сидит, не подходит? Почему вдруг стал каким-то чужим? Счел ее слишком доступной, раз она пришла сюда?
– Кстати, в кафе, – нервно улыбнулся Родион, – Колян позвал вас по моей просьбе.
– Я это уже давно поняла, – улыбнулась и Лиля.
– Между прочим, это его кровать, – сообщил Родион.
Лиля вскочила. Родион тоже.
Лиля надеялась, что сейчас он-то наконец-то обнимет ее, но Родион только заглядывал в ее глаза со странным, не то выжидательным, не то робким выражением.
Нет, это просто невыносимо!
– Ой, да мне домой надо, – пробормотала Лиля. – Скоро мой «комендантский час»! Надо успеть вернуться!
Поспешно схватила пальто, сумочку, в самом деле вдруг страшно перепугавшись: с родителями было условлено, что она возвращается не позже полуночи, а сейчас уже полдвенадцатого! Пока еще доедет…
Однако Родион внезапно подхватил ее на руки, постоял так, прижимая к себе, и отнес на кровать. Положил прямо в сапожках на одеяло, осторожно провел рукой по лицу.
Лиля ощутила, как жилка на ее виске забилась под его пальцами – от страха, от нетерпения…
Они долго смотрели друг на друга, потом Лиля закрыла глаза.
Она не отстранилась, когда рука Родиона скользнула по щеке, потом по шее, а потом начала медленно расстегивать пуговки ее блузки. Лиля тихонько погладила его пальцы, словно одобряя все, что он делает и будет делать.
Родион выключил свет.
Стояла глубокая ночь, когда Лиля добралась до дома. Родион, конечно, поехал с ней, и было ужасно трудно расстаться с ним у ворот, представляя, как далеко и долго ему придется идти пешком по темной дороге. Здесь недавно пустили рейсовый автобус, но последний уже прошел, а до первого еще далеко… Лиля готова была сидеть с Родионом в машине до рассвета, однако глаза слипались у обоих, и она понимала, что надо хоть немного поспать перед завтрашними занятиями.
Кое-как расстались, нацеловавшись до изнеможения, и наконец Лиля прокралась в дом, для начала обойдя его и внимательно всмотревшись в окна. Все они были темны, и Лиля отчаянно надеялась, что родители уснули. Ей и раньше случалось возвращаться довольно поздно, и два-три раза это осталось незамеченным. Может быть, и сегодня повезет?..
Господи, как же громко скрипят молнии на сапогах! Лиля постояла перед зеркалом, придирчиво отыскивая какие-нибудь компрометирующие следы на лице, на шее, но здесь, в полумраке коридора, все казалось нормальным, а свет она боялась зажигать.
Часы в сонной ночной тишине тикали просто невероятно громко! Лиля решила, что они вполне могут заглушить ее шаги. Двинулась к лестнице, всматриваясь в темноту за дверью отцовского кабинета.
Конечно, папа уже ушел спать. А мама вообще рано ложится…
Вспыхнувший свет показался ей выстрелом в упор.
Мама! Сидит в уголке дивана в своем сером шелковом халате! Ждет!
– Ты где была? – спросила Маргарита, подняв со стола будильник, стрелки которого показывали без десяти четыре.
– Я помню про ваш «комендантский час», – пробормотала Лиля испуганно, но тотчас взяла себя в руки и сказала твердо: – Мама, я уже взрослая! Мне уже целых двадцать лет!
Маргарита вскочила с дивана, запахнув халат, и схватила Лилю за руку.
– Подожди! Ты что, была с этим своим агрономом? – с нескрываемым волнением спросила она.
Лиля мгновенно разозлилась на пренебрежительную мамину интонацию, да так, что забыла обо всякой осторожности. Перевела дыхание и выпалила:
– Да. Я была в общежитии.
Маргарита тихо ахнула и хлестнула ее по лицу.
Лиля вскрикнула и кинулась к лестнице, однако ее остановил Михаил Иванович, который спускался навстречу.
– Рита, ну что ты творишь? – проговорил он укоризненно.
– Я что творю?! – воскликнула Маргарита, нервно завязывая пояс халата. – Я ее воспитываю! Вкус прививаю! Хорошие манеры! Ты спроси у своей дочери, где она была?! Ты думаешь, она книги читала до четырех часов утра с чужим мужиком? – У нее перехватило дыхание, она почти прохрипела, покраснев от ярости. Уродливая вздувшаяся жила перерезала высокий красивый лоб. – В общежитии!
– Рита… – предостерег Михаил Иванович.
– Да! – выкрикнула Лиля, которую совершенно взбесила эта откровенная ненависть матери. – У нас все было!