— С ним все в порядке, — заверил тот. — Но конечно, мы перевели его на искусственное вскармливание… А теперь давайте выйдем из палаты. Как вы заметили, уход у нас отличный, медперсонал высококвалифицированный, необходимое оборудование имеется.
— Погодите, я сейчас.
Валера вернулся к ее кровати и посмотрел сияющими глазами.
— Если бы ты знала, как я счастлив, сестренка! И маму с папой сейчас порадую. И Нелю…
Неля. Ну конечно. Значит, она не приснилась Наташе просто так, она есть, здесь, в городе, а то уж Наташа было подумала, что она еще там, в маленьком северном городке, и в палату к ней приходят его жители… Раз ей вспомнился Костя, значит, она уже не Селиванова. У нее другая фамилия: Рудина!
Она быстро пролистала книгу своей судьбы, с радостью убеждаясь, что помнит все. Или почти все.
— У вас была свадьба, — с усилием произнесла она; опять откуда-то стала наваливаться усталость.
Брат это сразу заметил и крикнул:
— Доктор!
Подошли сразу оба медика и стали диктовать медсестре какие-то мудреные названия лекарств, а та ответила, как отрапортовала:
— Сию минуту все сделаю!
В следующий раз она открыла глаза, потому что ей стало легче. И глаза открылись уже сами собой, без напряжения.
У ее кровати сидела мама.
— Не хотели пускать, — сказала она и всхлипнула. — А Ромушка-то какой хорошенький, Наташа, ты бы видела! — Сказала и спохватилась: — Увидишь, доченька, еще сама увидишь. Конечно, кормить тебе сыночка не пришлось, но спасибо Господу, что жив. Родился здоровеньким. Собой ты его прикрыла, доченька!
— Конечно, собой, — улыбнулась она, — а как бы еще, если он и был-то внутри меня.
Теперь события последних дней вспомнились ей во всех подробностях.
Ну хорошо, Валерка был в эйфории, женился на любимой девушке, но она-то! Почему у нее не сработал инстинкт самосохранения? Надо было уже тогда иметь ушибленную голову, чтобы сесть в машину к человеку, который еле на ногах держался.
— Мама, скажи, а Саша, тот, что у Валеры на свадьбе шафером был, он жив?
— Жив, аспид, жив! Против него уголовное дело открыли… Не перестаю удивляться! — Мама всплеснула руками. — Почему пьяницам всегда везет больше, чем людям трезвым? Тебя едва на тот свет не отправил, а самому хоть бы что!
— Ты хочешь сказать, его посадят?
— Теперь, раз ты выжила, нет. Наверное, условно дадут… Господи, о чем ты думаешь?
— И вот еще что: Неля ко мне приходила?
— Она хотела, но к тебе же никого не пускают.
— А мне казалось, Валерка приходил.
— Валерка не считается. Он же за твою отдельную палату платит. Его пускают.
— Мама, у меня в шкафу, в шкатулке, деньги. Ты отдай Валерке. У них семья молодая, деньги нужны.
— Если, конечно, согласится взять. Небось Неличка воспротивится.
— Неличка! Невестку, говоришь, приняла?
— Как не принять. Уж такая она ласковая, такая умелица. Сначала стеснялась, а я ей говорю: зови меня мамой. Если сможешь. Она так обрадовалась. Теперь только мамочка да мамочка. Куда-то на работу устроилась. Говорит, взяли с испытательным сроком…
— Скажи, а сына мне покажут?
— Доченька, он сейчас в детском отделении. Теперь уж, пока тебя не выпишут…
— Мама, ты что-то от меня скрываешь… Что-то с ним случилось, да?
Мать смутилась, машинально затеребила подол.
— Роды получились стремительными. У него сломана ножка.
Наташа зарыдала так горько, что мать всполошилась:
— Наташенька, родная моя девочка, врач же сказал — не волновать. Ни в коем случае! Тебе нельзя.
— А то с ума сойду, да?.. Вот скажи, мама, почему мне так не везет?
— Почему же тебе не везет? И красивая, и умная, и высшее образование получила… Замуж вышла по любви.
— А долго я прожила в этой самой любви? Не помнишь, всего три года.
— Другие и этого не имеют.
— А есть другие, что имеют и много больше. Мало того, что я без мужа родила, еще и мой сыночек такой же, как мать, невезучий оказался… Ножка сломана. Он же только родился! Такой маленький, а уже страдает…
Она продолжала рыдать и почти не заметила, как перепуганная мать побежала за медсестрой и та сделала Наташе укол.
— Женщина, выйдите, — строго сказала матери медсестра. — Вы сказали на минуточку, а сами сколько просидели? Да еще и больную разволновали.
Мать вышла, тяжело вздыхая.
— Не умею я свои чувства прятать, — говорила она несколько позднее отцу Наташи. — Да и как спрячешь, если она сразу поняла неладное…