Она села за стол, куда Людмила уже поставила тарелку с оладьями. Некоторое время на кухне царило молчание. Потом Любавина достала из холодильника вазочку со сметаной и сказала как ни в чем не бывало:
— Видите, какая у нас сметана. Ложка стоит. Тут недалеко, в частном секторе, наши знакомые корову купили. Хозяйка была моим парикмахером, а сейчас сама свою буренку доит и то творог делает, то сметану, то масло сбивает. У женщины талант открылся… И что интересно, ей нравится быть фермершей даже в нашем суровом климате…
Оладьи таяли во рту, сметана и в самом деле была превосходная, но Наташа, дав своим приятелям в полной мере насладиться хорошей кухней, опять повернула разговор в нужную сторону:
— Анатолий Васильевич, расскажите о Валентине все, что знаете. Я имею в виду не нынешний случай, а вообще.
Стася посмотрела на нее с недоумением, а Людмила — с пониманием. Но почему-то в этот момент Наташе их чувства были безразличны. Она просто отмечала про себя их реакцию, и все. Ну и что же, что она носит ребенка от человека, о котором почти ничего не знает. Мысль, которая прежде могла бы привести ее в ужас.
Неделю они прожили с Валентином вместе. И всю неделю они почти не разговаривали о своем прошлом. Наверное, оттого, что в нем у Валентина все еще присутствовала Тамара, а у Наташи — покойный муж, о котором деликатный Пальчевский предпочитал не упоминать.
Так случилось. Они еще немного стеснялись друг друга и этой ситуации, которая в момент превратила их, людей, прежде далеких — по крайней мере такая ситуация никому из них прежде не представлялась возможной, — в любовников, в мужчину и женщину, которым даже молчать вместе было приятно.
Итак, Наташа узнала, что Валентин сирота и что он рос в детском доме. Не от него узнала, ну и что же. А теперь вдруг ей понадобилось знать еще кое-что. Не могла она, как советовала Стася, просто взять и уехать, не узнав, кто он, отец ее ребенка. Что, если сын, подрастая, начнет спрашивать: «Мама, а каким был мой отец?» В книгах так всегда бывает. И что она расскажет?
— Ты, наверное, знаешь, Наташа, что Валентин служил на флоте…
Не знала она этого! Тамарка никогда о его службе не упоминала. Она вообще редко рассказывала о чем-то из жизни своего мужа, кроме того, что он тряпка и ничего без нее не может добиться!
— И что же, сотни тысяч молодых людей служили на флоте, — хмыкнула Стася.
Ей не нравилось, что Наташа опять заинтересовалась этим ничтожным человеком. И сейчас начнутся разговоры, которые ни к чему путному не приведут. Наверное, он отлично служил на флоте, но к чему говорить об этом сейчас? «Когда мы были молодые и чушь прекрасную несли!» Она мысленно передразнила хозяина дома. Вместо того чтобы измазать этого алкоголика черной краской, наши доброхоты сейчас начнут плести для него лавровый венок!
Однако Любавина непросто было сбить с мысли, потому он спокойно продолжил свой рассказ:
— Так вот, Пальчевский служил как раз в то время, когда развалился Союз и Россия с Украиной стали делить Черноморский флот…
— И он воспрепятствовал этой дележке? — Стася все никак не хотела угомониться.
— Можно сказать и так, — хозяин дома не повелся на ее тон, — по крайней мере на своем месте. Корабль, на котором служил Валентин, достался Украине, и потому команду стали склонять к тому, чтобы моряки принесли присягу Украине. Все подчинились. Кроме одного Валентина. Он сказал: «Я уже принес присягу России и считаю, что присягать дважды не имею права…»
— Ну и о чем это говорит? — невинно спросила Стася.
— О том, что Валентин даже в юном возрасте умел отстаивать свои позиции, а вовсе не плыть по течению, как абсолютное большинство. Кстати, в детском доме, о чем он рассказывал мне смеясь, у него кличка была Одинокий Волк. За то, что он не спешил шагать в ногу со всеми. Да, милая Стасенька, и не морщите ваш прекрасный носик. Отстаивать свое мнение и стиль поведения может далеко не каждый. Я совершенно уверен, что и в пьянку Валентин ударился по-своему. Он контролирует ситуацию и в случае необходимости может так же решительно бросить это неблаговидное занятие, как в нем погряз.
— Послушать вас, Анатолий Васильевич, Валентин прямо-таки алкоголик-джентльмен, — возмутилась Стася.
Она привыкла, будучи начальником, решительно добиваться своего, но здесь, в этом городке, у нее оказались связанными руки, и она не могла просто взять Наташу за шкирку и увезти отсюда подальше. К тому же обе молодые женщины в гостях, перед хозяевами неудобно качать права. Но и слушать панегирики в адрес человека, который портил жизнь подруге уже одним своим существованием, не хотелось…
— Наташа, — все же сказала она осторожно, но с нажимом, — может, мы поедем с тобой домой, а?
Ей все-таки казалось, Наташа не может не понимать, что это ей совсем не нужно: ни город, ни человек, который мало того что не просыхает от спиртного, так еще и ухитрился попасть в тюрьму. Всего в течение полусуток, что они находятся здесь. Всякому ясно, что он уже покатился по наклонной.
Но Наташка как зачарованная долдонила о своем:
— Анатолий Васильевич, думаете, его будут судить?
— Думаю, все зависит от тяжести травмы, — вместо мужа ответила ей Людмила.
— Вы не знаете, в какой больнице может лежать… этот Федор? — спросила Наташа.
Любавины взглянули на нее с удивлением.
— Наташа, у нас в городе только одна больница, — ответил Анатолий.
Стася дернула плечом: надо же, город всего с одной больницей!
— Вы и отделение знаете? — продолжала допытываться Наташа.
— Конечно, травматология, — чуть улыбнулся Любавин.
— Мне надо пойти и поговорить с этим пострадавшим. — Наташа вскочила из-за стола. — Вы не знаете, как его фамилия?
— Брага.
— На Руси фамилию просто так не давали, — рассмеялась Стася и потянула подругу за руку. — Может, у меня еще есть минут пять, чтобы поесть эти замечательные оладьи?
— Да-да, конечно, — сконфуженно спохватилась Наташа, опять садясь на табурет. — Ты ешь, не спеши… Значит, Федор Брага. А отчество его как?
— Да кто ж его по отчеству зовет? — усмехнулся Любавин. — Федька и Федька. Я его фамилию случайно запомнил, потому что разыскивал как-то Пальчевского и мне сказали, что он в комнате у Браги живет.
— С такой фамилией грех не спиться, — покачала головой Людмила. — А зачем тебе отчество?
— Неудобно к незнакомому человеку обращаться просто по имени… Стася, а тебе-то зачем со мной идти? Копаться в этой грязи…
— Затем! — недовольно нахмурилась та. — Не отпущу я тебя одну, и не мечтай. Я нарочно сюда поехала, чтобы за тобой присмотреть. А насчет грязи, так ты, подруга, не права. Если хочешь знать, я спец по вытаскиванию мужиков из грязи. Был у меня один бойфренд. Так чего я только не делала, чтобы его из запоев вытащить. И под капельницы укладывала, и торпеды подшивала… А уж стыда натерпелась! Потом мой муж на стакан сел — с молоденькими девчонками гулял, свое гусарство им демонстрировал. Его я тоже первое время спасать пыталась… Зато точно могу сказать: бывших алкоголиков не бывает…
— Прости, я не знала, — пробормотала Наташа.
— Откуда бы тебе знать! Вначале у тебя с Костиком была пламенная любовь, а потом ты в эту дыру уехала и не вспоминала обо мне… Ой, простите!
Она виновато склонила голову перед Любавиными.
— Ничего, мы не обиделись, — проговорила Людмила. — Мы ведь и сами знаем, где живем. После Питера это особенно ощущается… И еще: я, между прочим, тоже собираюсь с вами в больницу пойти.
— И я, — подал голос Любавин. — В кои веки выдалась свободная суббота. Да и разве я могу отпустить женщин одних?
— Вот и хорошо, — обрадовалась его жена. — Можно мне хоть раз воспользоваться своим родством с одним из первых лиц города?
— Можно, — согласился Анатолий Васильевич. — Но лучше, если я буду вашим запасным козырем. В нужный момент буду выдвигаться из-за ваших спин.