В таком темпе прошла неделя. Самая весёлая и счастливая, что была в моей жизни. Я старалась не пересекаться с боссом, но мы часто сталкивались в гостиной, когда играли с малышкой в игрушки. Мне очень везло, потому что надолго он там не задерживался. Максимум на несколько минут, немного понаблюдав за нами. А потом испарялся. От этого мне было грустно и радостно одновременно.
И чтобы отвлечься, всё своё время и внимание отдавала Эрике. Но и это было тяжко.
И сейчас, сидя на диване в гостиной, я была благодарна богам за то, что мы нашли дело, которое смогло занять немного малышку.
Это было сложно. Вот так носиться с ребёнком, волнуясь, когда она шла к лестнице или к перилам. Сердце останавливалось каждый раз, когда она пропадала из виду, оказываясь у меня за спиной. И постоянно Эрика смеялась, словно понимая, что обдурила меня.
Она была очень умной. И хитрой. И я совсем не понимала, как ребёнок в её возрасте может быть таким способным. Сколько ей было? Около года? Но она уже понимала, когда нужно было смеяться надо мной.
Маленькое исчадие ада издевалось, нагло эксплуатируя.
И сейчас, насилуя игрушки, я могла расслабиться хотя бы на несколько секунд. Сверлила её взглядом, чтобы она никуда не смогла убежать или уползти, и просто отдыхала душой.
— Выглядишь не очень, — слышится из-за спины усмешка, принадлежащая одному человеку. Гад. Весь день сидел на своей шикарной пятой точке на стуле, а сейчас насмехался надо мной, когда я нашла минуту отдыха.
— Чуть-чууть, — протянула, устало подпирая голову ладонью. Попробуй тут не устать, когда ребёнок работает на батарейках энерджайзер, которым иногда требовалась подзарядка в виде получасового сна.
Но наблюдать за ней мне было не в тягость. Наоборот. Очень нравилось. Потому что знала, у меня никогда не будет ребёнка. Не в этом доме, не в этой жизни. Поэтому я наслаждалась моментом, который имела.
И снова становится больно.
Улыбка, которая всё это время сияла на губах, спадает, и я немигающим взглядом смотрю на Эрику, которая играется с кубиками.
Не знаю, как я оторву её от себя. Всё. Вросла в меня. Полностью.
Даже ложась спать, я обнимала её, как в последний раз. Потому что, просыпаясь, боялась, что больше не увижу её. И, кажется, так будет день за днём.
— Иди, отдохни. Так и быть, заменю тебя. Лица вообще нет. Будто ты мертвеца увидела. Побледнела. С тобой всё нормально? — тёплая ладонь опускается мне на лоб, и я не сразу понимаю, что происходит.
Тумблеры внутри меня переключаются, а красная кнопка кричит об опасности.
Резко встаю, шокируя и себя и Барнеби.
Всё, хватит.
Ещё чуть-чуть и я не выдержу. Я не железная. Столько лет живя в этом доме, я скрывала эту глупую влюблённость и свои другие чувства. А эту последнюю неделю… Просто не понимала себя. Эмоции рвались наружу. И казалось, скоро я не смогу совладать с ними.
— Спасибо, — это всё, на что меня хватает. Стараюсь быстрее убраться из этой комнаты, чтобы проветриться. Мне нужно передохнуть. Побыть вдали от этих двоих. Потому что, чем больше проводила с ними времени, тем больше привязывалась.
А этого позволить я себе не могла.
Глава 17
— Венера? — разносится по саду голос Барнеби, на которого поднимаю глаза. Не хотела его сейчас видеть, но увидев плачущую на руках Эрику, которая горланила во всё горло, забыла обо всех проблемах. — У неё, кажется, температура.
Эти слова действуют на меня отрезвляюще.
Меня не было каких-то полчаса! И теперь босс приходит ко мне, говоря, что у малышки что-то со здоровьем.
Встаю и быстро подхожу к ним, кладя ладонь на лоб. Горячая. А это было очень и очень плохо. Неужели она простудилась? Хотя, негде. Я следила за её одеждой и работой кондиционеров в доме.
— Нужно к врачу, — шевелю губами, не зная, что делать, кроме этого.
Мужчина хмурится, крепко прижимая девочку к себе.
— Но… — он наверняка хочет что-то сказать про мои умения и специализацию, но я мигом отрезвляю его.
— Я — хирург, — говорю резко, чувствуя подкатывающее к горлу волнение. — Самоучка. С неоконченным образованием. А не педиатр. Давайте не будем рисковать, и обратимся к нормальному врачу?
Я могла предпринять какие-то меры, но боялась. Одно дело работать с тяжело ранеными людьми… А с другой… С ещё неокрепшим организмом.