Нам просто нельзя.
Как и ожидалось, доктор сидела на кухне, опустив голову вниз. За эти дни я не видел ни одной её улыбки и не слышал смеха. Их будто стёрли окончательно. И больше той Венеры, за которой я наблюдал неделю, не видел.
Подхожу к столу, беря в руки графин с водой.
В комнате стоит полнейшая тишина, которую я разрушил, поставив стакан на стол. Не выдержал. Потому что с каждой секундой чувствовал исходящую от неё пустоту.
Не думал, что её эмоции так подействуют на меня.
— Может, хватит убиваться? — сейчас мне показалось, что я говорю с пустотой. Потому что ответа не последовало. Только размеренное дыхание говорило о том, что я был в комнате не один.
Оборачиваюсь, наблюдая за девушкой, которая смотрела на стол, думая о своём.
Она точно услышала мои слова. Поскольку пальцы побелели, вцепившись в чашку с чаем.
— Я не убиваюсь, — внезапно отвечает, отчего все органы внутри скручивает от её голоса. Безжизненного. До ужаса пустого.
Неужели на неё так сильно повлияло всё это?
Она медленно поднимает голову, заглядывая мне в глаза.
Вижу, как блестят её карие от слёз омуты, и сдерживаюсь, чтобы не подойти к ней и попытаться успокоить. Вот только делать этого было нельзя. Так будет лучше. Для неё и для меня.
— Я разочарована.
— Чем? — поднимаю стакан и делаю глоток, ожидая её ответа. Опёрся о столешницу и ждал. Это всегда бесило меня больше всего — ожидание. Потому что ты не знаешь, что будет в эти мгновения.
Жизнь слишком скоротечна и коротка, чтобы проводить её, ожидая чего-то.
Ответ последовал сразу же. Точный и даже не намекающий.
— Кем. Правильнее: «Кем ты разочарована». Тобой.
Глава 21
Никаких «Вы». Она всегда переходила на «ты», когда была под эмоциями. И сейчас она поглощена ими, хоть и не показывала. Знал, что на её душе бушует шторм, который погасить будет тяжело.
— Думала, ты способен хоть что-то чувствовать. Оправился после той потери. Может, был готов впустить в свою жизнь кого-то ещё. Ошиблась. Ты — не человек, раз не умеешь чувствовать. Разве ты не считаешь себя предателем, который отдал ребёнка, к которому сам проникся? Она вела себя спокойно только с тобой, хоть и поначалу. Это был огромный знак доверия. Но ты предал её. Так поступают только чудовища. Самые настоящие. Безэмоциональные, погрязшие в равнодушии. Я была о тебе другого мнения, до конца надеялась, что ты не такой. Но нет. Снова ошиблась.
Она встаёт с места, и, прикрывая на мгновение глаза, шумно выдыхает.
А я молчу. Потому что не знаю, что ответить. Всё было так, как она и сказала. Я — чудовище. Да, Эрика мне понравилась. И я так просто с ней распрощался. С виду. Я не показывал своих эмоций никогда. И сейчас было не исключением. Но на душе больно.
И каким бы животным я не был, тоже чувствовал.
И любые слова могут доставить мне боль. Даже эти.
Особенно эти.
Девушка взмахивает своими тёмными волосами и скорее удаляется из кухни, оставляя меня одного. Вот и всё. Разговор окончен. Исход был предсказуем с самого начала. А на что я рассчитывал? Что сейчас увижу её, и она бросится мне на шею, прося успокоить? Такого не случится.
Отстраняюсь от столешницы и возвращаюсь обратно в кабинет.
Никогда не думал, что буду чувствовать это, но… Я испытывал беспокойство. За Эрику. Меня раздирало любопытство, что сейчас с ней было. Как она реагировала на новую семью? Было ли ей комфортно? Не знал. Я вообще старался не интересоваться её жизнью.
Сев за стол, откинулся на спинку кресла, проверяя почту. Делал это рефлекторно, ожидая ответа от Ройса.
И как же сильно я удивился, когда мне уже пришло от него письмо. Быстро.
Открыв его, нахмурился. Во вложениях висело несколько фотографий. Не это я просил узнать, совершенно.
Первая фотография заставила испытать меня лёгкий шок. Все данные о матери мелкой.
Которую я, оказывается, знал.
Плохие догадки посетили голову, и я, не раздумывая переключил картинку.
Облегчённо выдохнул, когда в свидетельстве о рождении Эрики увидел прочерк в графе «отец». Зато узнал её настоящее имя: Летти.
Оно всегда ассоциировалось у меня с летом. Цветами. Морем. И свободой. Сам не понимал, почему. Но оно ей очень подходило: такое же нежное и солнечное. Дающее энергию хотеть жить дальше.
И что хотел показать мне этим Ройс? То, что у неё нет отца?
Взгляд невольно цепляется за третью фотографию, которую я заметил не сразу. И снова напрягаюсь, потому что тот червячок сомнения, глубоко засевший в груди, начал шевелиться с большей силой.