— Что? — в его фразе недовольство, которое он скрывает под маской холодности.
Хочется ответить: мне неприятно, но я не решаюсь. Вместо того, чтобы сказать правду, я опускаю взгляд вниз, на красную скатерть, которая спустя несколько секунд начинает рябить в глазах.
А потом тихо произношу:
— Мы поели.
Понимала, что это полный бред.
Пицца, спокойно лежащая на подносе, осталась нетронутой. По крайней мере, мной. Малышка не считается.
— Врёшь, — слышу вердикт.
Отрицать внутри себя не буду. Потому что понимала — это так.
— Нет, — продолжаю упрямо отвечать.
— Врёшь, — снова произносит. — Ты же знаешь, нельзя так делать. Врать собственному боссу.
На мгновение осознание того, что он является им, меня отрезвляет. Зачем я сейчас так поступила? Что это? Приступ ревности?
Ее никогда не было! Наверное, потому что я никогда не видела Барнеби с девушкой. Я же всегда сидела в кабинете, занимаясь пациентами. А тут… Неформальная обстановка и он… Флиртующий с другими женщинами.
Знала, что он не был обделён женским вниманием. Но сейчас, когда я сама все собственными глазами… Не знаю. Сердце покалывало. Хотя я понимала: нельзя так делать. Он ничего мне не должен. Может делать всё, что ему заблагорассудится. Даже если он сейчас составит какой-нибудь женщине компанию…
Я не должна мешать. Потому что он — не мой. Он волен делать всё, что хочет.
— Даже не отрицаешь, — говорит на моё молчание. — Тебе влетит за это, Венера. Помнишь?
Киваю, поджимая губы. Да, я помню. И очень хорошо. Всех, кто обманывал босса, он наказывал.
И я, как дура, сама подставила себя. И из-за чего? Из-за глупой ревности, которой вообще не должно быть.
— Теперь мы можем уйти? — говорю себе под нос, зная, что он услышит.
Честно, я не хотела думать, что случится со мной потом. На данный момент меня не волновало ничего другого, кроме как убраться отсюда. Резко стало противно. От себя, от всего происходящего. Я не должна показывать своих эмоций, но сделала это. Не должна была срываться и так сильно палиться.
— Ладно, — нехотя отвечает мужчина, вставая с места. Кидает на стол пару мятых купюр и ждёт, пока я возьму малышку на руки. Берёт тележку, которую мы так и не вернули в магазин, и идём на выход из ТЦ.
Настроение покатилось вниз, падая на дно окончательно.
Сама виновата. Нужно было стерпеть, сделать вид, что я не заметила, но нет…
Сердцу не прикажешь. И теперь… Меня ждала несладкая участь.
Глава 9
Не знаю, чем я думал, когда забирал этого ребёнка к себе домой. Мысли хаотично плавали в голове. А перед глазами стояла она — сестра. Со своими тёмными, карими глазами. Единственное наше кардинальное отличие.
Мы родились близнецами. Но глаза были разными. Мои — зелёные, её — карие. Я всегда любил их. Её цвет глаз. Потому что карие — самые искренние и чистые, что есть на этом свете. Обычно люди с этим цветом оказывались именно такими.
Взглянешь в них, и ты пропал. Уже знаешь о человеке всё. Их эмоции, переживания, чувства.
Всё это я видел в тёмно-карих омутах Венеры.
Она вообще была странной.
Ещё с нашей первой встречи и до сих пор.
Помню, как эта чудачка, встав на колени, рыдала, рассказывая теорию о ранах. В тот день я слегка подпалил свою шкурку. И она зачитала об этом лекцию, громко рыдая.
Смиловался, оставив у себя. Мой врач, Том, был стариком, который каждый день твердил, что его ждут небеса. На которые он априори не мог попасть. Особенно после всего, что сделал.
И тогда я решил, а почему бы и нет?
Сохранил девчонке жизнь, которая в будущем могла стать моим врачом. И стала.
Не любил их, поэтому это чувство и передалось и девушке. Неприязнь, ненависть и даже… Пренебрежение.
Всё это я испытывал, видя людей ее профессии. Даже несмотря на то, что она часто вытаскивала людей с того света.
С ней мне повезло… Это я понимал каждый раз, когда видел своего бойца живым.
Она была отменным врачом. Но и только. По-другому я её никак не воспринимал.
Но сегодня… Я увидел в ней далеко не семейного доктора. Старшую сестру малышки? Наверное.
Она так заботливо обращалась с ребёнком, что на душе заскребли кошки. Для меня врачи — средство. Мы пользуемся ими, чтобы выжить. Но не более.
Но сегодня увидел в ней человека. Когда она ласково и заботливо обращалась к совершенно чужому созданию.
И вот сейчас, выбирая очередную шмотку, на которую девчонке будет наплевать, я убедился — ей не всё равно. Она даже к этому отнеслась со всей серьёзностью. Успевала делать покупки и наблюдать за ребёнком, который постоянно намеревался выскочить из тележки, не умея твёрдо стоять на ногах и скидывая всё к памперсам.