Анна занимала себя тем, что гадала: кого же из них прочила ехидная коронесса ей в мужья. И чем больше наблюдала, тем сильнее склонялась к мысли, что именно Ригго.
Во-первых, он пришёл с отцом. Крепко сбитый, по-деревенски суровый пред Оланд с густыми рыжими усами, бородой и мускулистыми ручищами скорее походил на лесного жителя, чем на градоначальника Арата. Такой большой шумный гном. Он выразительно крякал, опрокидывая в себя крепкий цитр. Громогласно отвечал, когда к нему обращались. И пронзительно скрипел стулом, что казалось вот-вот под ним рассыплется. Но именно этой своей естественностью Анне и понравился.
Во-вторых, ну кто ещё кроме него? Ну не Марлок же. Этот советник, возраста преда Оланда старшего, с вечно кривой улыбкой на лице, отчего на его правой щеке даже пролегла глубокая морщина, сальными волосами, свисающими на плечи, что, наверно, выглядели бы гуще, если их помыть, и маленькими злыми как у хорька глазками, что так и стреляли по сторонам, вызывал у Анны острую неприязнь. Особенно его противный скрипучий голос.
И естественно не эдэ Дант, что один был как всегда ровен и невозмутим.
И точно не Бессарион Бриар, на которого коронесса смотрела чаще остальных, словно стараясь поймать его взгляд. Но сьер Бриар, занятый то беседой с Дантом, то с бледной вернесой из придворных, что сидела с другой стороны от него, ловко избегал её взгляда. Или Анне так показалось.
Кроме известных Анне персон, были ещё дамы с кавалерами и без, были мужчины с дамами и без. Седые, но увлечённые исключительно своими спутницами. Молодые, но с обручальными кольцами. Угадать за их взглядами интерес к юной девушке было несложно, но скорее мимолётный, оценивающий, поверхностный.
Но было ещё в-третьих, после чего Анна окончательно уверилась в своих предположениях. И выяснилось это только после обеда, когда Ригг пригласил Анну прогуляться по саду, и теперь они сидели в тени дерева на ажурной скамейке.
— Когда храм достроят, отцу дадут титул верна, — робко поведал ей Ригго пару минут назад. — И как сын верна, я также получу этот наследный титул.
— Как же я рада… — очнулась Анна и отвела глаза. Хотелось зажать руками рвущееся из груди сердце. Святая Ассанта! Она волновалась, что ей не позволят. А он оказывается, без пяти минут верн.
— А при храме уже открыт приют. Скоро всех беспризорных детей, таких как наш Оль, будут там не только лечить и кормить, но и учить.
Анна улыбнулась: наш Оль. И опомнилась.
— Я же чуть не забыла. Сьера Лулианна передала вещи. Её старший сынишка из них уже вырос, а нашему Олю они будут как раз. Там обувь, тёплая одежда к осени. Думаю, не одному ребёнку хватит. Кстати, как его нога?
— Нарыв вскрыли. И он ещё хромает, но уже бегает, — улыбнулся в ответ Ригг.
Какая у него восхитительная улыбка. Добрая, мягкая, ласковая. Какой заботой он окружил несчастного ребёнка. Анна подумала, что сама она вряд ли была бы столь щедра.
— А родители? Его родители нашлись?
— К сожалению, нет, — вздохнул сьер Оланд младший. — Сьер Марлок сказал, что его родителей в Арате никто и не видел. Если они есть, то или живут в одной из маленьких деревень, а возможно, мальчик их никогда и не знал. Сам он упрямо отмалчивается.
— Ну пусть, — вздохнула Анна. — Он такой маленький, скитается, чуть не погиб. Наверняка испуган, никому не доверяет.
Ригг протянул руку:
— Прогуляемся?
— С удовольствием, — подала ему Анна руку и неожиданно замерла от боли.
Нет, не Ригг Оланд слишком сильно сжал пальцы, эта странная боль, что возникала так внезапно, теперь каким-то чудом словно сообщала о появлении Бесса.
— Я причинил вам какие-то неудобства, — разволновался Ригг, увидев муку на её лице, и в растерянности отпустил руку.
— Боюсь, что это я, — усмехнулся Бессарион Бриар, хрустя мелким гравием тропинки, ступая по нему начищенными до блеска сапогами. В один короткий миг, в один взгляд он словно оценил их неловкие позы и алеющие щёки, и руку, что Анна, будто совершила какое-то преступление, убрала за спину, и вдруг помрачнел.