Глава 6. Бесс
— Скажите, Дант, вы же закончили юридическую школу? — покачивая одной ногой, положенной на другую, разглядывал Бесс эдэлорда сквозь толстое стекло пустого бокала, кажется, пятого, что он опустошил подряд.
— Нет, сьер Бриар, богословскую, — коротко качнул головой эдэ. В тёмно-лиловом одеянии не отмеченным по случаю траура ничем, даже чёрным поясом — не положено — Анри Дант после похорон как-то осунулся, ещё сильнее побелел на висках, похудел. И стоя у окна в кабинете Бесса казался тенью самого себя.
Бесс и не знал, что Дант был так привязан к безобидному доброму корону, вся и вина которого была в том, что он стал мужем жестокой эгоистичной женщины, желавшей не его.
Дант вырос в том же городке одного из вассальных Корнуэльских островов, что и покойный корон. Маленького Анри, мальчишку, рождённого корнуэльской шлюхой от знатного сьера подобрали в одном из портов моряки и оставили в городке, где был приют, к несчастью, а может и к счастью для будущего эдэ, при мужском монастыре, что и решило его судьбу. А юный будущий корон курировал этот приют.
— И всё же напомните мне, будьте добры, по нынешним законам коронесса имеет право повторно выйти замуж?
— Да, после того как закончится срок официального траура. Но этот повторный брак не будет учитываться в престолонаследии, сколько бы детей с новым супругом коронесса ни родила, — развернулся он спиной к свету, и Бесс взмахом руки пригласил его сесть.
Его "вертеп" в Арате эдэлорд посетить категорически отказался, как и гостевые покои в Ларсхофе, что предоставляли ему как наследному принцу Пелеславии, но Бесс и сам был заинтересован в этой встрече, потому пригласил Данта в Бельри.
В Бельри, где после отъезда Анны, он сидел в абсолютном одиночестве, если не считать копошащихся в стенах крыс, пил, швырял в стену стаканы, стрелял из окна по жирным чайкам, что охотились у скал, и старался ни о чём не думать.
После недолгого обмена любезностями и пяти бокалов квэрка, которые Бесс, естественно выпил в одного, пора было поговорить со священником начистоту.
— Подозреваю, вы не ради праздного любопытства задали свой вопрос о повторном замужестве коронессы, — захрустел битым стеклом на полу эдэ, и напомнил Бессу одно прелюбопытнейшее сообщение об осколках, найденных на мостовой Арата. Но об этом позже.
— Нет, меня, свободолюбивого сына Пелеславии, где испокон веков правили мужчины, эта паршивая должность… совершенно не интересует, если вы об этом, — многозначительной паузой опустил Бесс все эпитеты, что лезли на язык, вроде "комнатного кобеля для спаривания", чтобы не ранить нежный слух эдэ. И знал, что эдэ откажется, но всё же плеснул ему в грязный стакан из покрытой пылью бутылки. — Как лекарство, Анри. Квэрк уже при всём моём желании нельзя назвать греховным напитком. Его и осталось пару сотен бутылок и те все до единой у меня.
— Именно об этом, — порадовал эдэ честностью и понюхав содержимое стакана, дрогнув своими тонкими красивыми ноздрями, неожиданно выпил, одним глотком. Бесс готов был поклясться: поминая друга.
— Я не имею никакого отношения к этому убийству, Анри. Бесчеловечному и настолько гадкому, что даже я на такое не способен. И если Высший Эдэлат намерен провести расследование, я даже помогу вам с этим.
— Вы уверены, Бессарион? — отставил он в сторону стакан, давай понять, что пополнять его не нужно.
— В том, что это убийство? — усмехнулся Бесс. — Я сомневаюсь во всём: женщина ли меня родила, сын ли я своему отцу, принадлежу я этому миру или другому, но в том, что корона убили, уверен на все сто.
Да и как Бесс мог быть не уверен, когда лично Ассанта пришла за душой раба божьего Одрея, чтобы увести к себе, туда, что у людей принято называть "рай". И пока растерянный, ещё не осознавший свою смерть корон вертел головой, сестра прошептала Бессу одними губами, показав наверх: "Он скучает. Возвращайся!" Но Бесс лишь отрицательно покачал головой. Она улыбнулась, грустно и всепрощающе, как умела улыбаться только Ассанта, и добавила, показав на представившегося: "Смерть насильственная. Прощён".
— Нет никаких оснований устраивать разбирательство, — вздохнул эдэ. — Несчастный случай. Разве что представить к суду собак, — горько вздохнул он.