Но если бы Роланд был не канцлером, а Огден — не королём? Что тогда?
Если бы они были просто братьями?
Странное ощущение возникало в сердце Огдена, когда он об этом думал.
Братья… Он никогда не думал о Роланде, как о брате, хотя всегда подозревал это, понимая, что не стал бы Фредерик вкладывать столько сил непонятно в кого. Но эта мысль существовала словно на периферии сознания, не заглядывая внутрь, она не осознавалась до конца.
Впервые Огден начал всерьёз думать о том, что Роланд — его брат, только после разговора с принцессой. И вот теперь, после того, как канцлер отдал ему свою одежду. Отдал не как подданный — мог бы попросить кого-нибудь другого, того же Риана или Эрнеста, например. Но он предпочёл сделать это сам, поскольку считал, что в ответе за Огдена.
В ответе, как старший брат.
Говоря откровенно, никто так не заботился об Огдене, как Роланд. Он был готов даже отдать ему свою любимую женщину, позволяя ухаживать за ней. А то, что не получилось — это не вина Огдена, а выбор самой Анастасии.
Как она тогда сказала?
«У меня не было шансов».
У Огдена тоже не было шансов. И не только на то, чтобы добиться её любви.
Он никогда не сможет стать лучшим королём, каким был бы Роланд. Точнее, каким уже является Роланд. Это очевидно всем. В том числе и самому Огдену.
Да и зачем ему престол? Он будет гораздо счастливее, если королём станет старший брат.
— Всё! — послышался вдруг взволнованный голос Риана, а затем его же нервный смех. — Добрались. Выход!
Огден посмотрел в ту сторону, куда указывал артефактор, и едва не вскрикнул — в стене действительно оказалась небольшая расщелина, способная пропустить только одного человека за раз. Узкая до безобразия, и не до самого потолка — всего-то пара метров от земли, а дальше вновь сплошной кустарник. Но тем не менее она была, и за ней виднелся дворцовый парк с его жухлой осенней травой, покрытой редким белым снегом.
— Стоять! — крикнул Риан, видимо, уловив, что кто-то дёрнулся в ту сторону. — Выйти не так просто, поэтому никто пока не шевелится. Канцлер, я не зря говорил, что выйти из лабиринта может только настоящий король — и среди нас его, к сожалению, нет.
— Так я и знал, — пробурчал неподалёку Эрнест, явно нисколько не удивившись, а следом послышался спокойный и твёрдый голос Роланда:
— Значит, надо проводить коронацию. Вы сможете, Риан? Что вам для этого нужно?
— Да в общем-то, немногое, — вздохнул артефактор как-то обречённо. — Кровь короля. Круг начертить для связи с родовой магией дворца и лабиринта. Ну и венец какой-то нужен, но его можно из веточек кустарника скрутить. Тоже сойдёт.
— Тогда начинайте, — кивнул канцлер. — Нам, наверное, надо отойти подальше? Чтобы можно было круг начертить.
— Да, немного нужно отойти.
— А чем ты будешь чертить? — поинтересовался Эрнест, пока остальные отходили в сторону. Огден остался стоять на месте, рядом с Роландом. — У нас же нет ничего.
— Кровь моя есть, — ответил Риан, криво улыбнувшись. — Как раз лучше всего её использовать — связь будет в результате настолько крепкой, что потом на трон смогут сесть только потомки короля Огдена.
— Не понял, — невольно вырвалось у самого Огдена, а Роланд и Эрнест переглянулись.
— Отлично, — выдохнул канцлер и даже ладони друг о друга потёр. — И конец дворцовым переворотам! Просто прекрасно. Риан, в каком виде тебе нужна кровь Огдена? Свежая или смочить какой-нибудь кусок ткани?
— Лучше свежая. Я его сам порежу, не волнуйтесь. Давайте, отходите пока подальше, я чертить буду.
Только тут Огден сообразил, что именно сейчас произойдёт.
И принял мгновенное решение.
— Стойте! — воскликнул он и подтолкнул своего старшего брата под голую спину, из-за чего Роланд сделал шаг вперёд и покосился на Огдена с недоумением. — Не меня. Его коронуем. Сможешь, Риан?
— Конечно! — артефактор энергично закивал, улыбаясь с такой шальной радостью, что Огдену даже неловко стало. — Обязательно! Замечательно!
— Согласен, — кивнул Эрнест, улыбнувшись почти так же широко и бесшабашно, как и Риан. И стоило Огдену обернуться, чтобы отойти дальше от круга, как выяснилось, что все остальные тоже улыбаются.
А потом кто-то поднял руки — кто именно это был, Огден впоследствии так и не смог вспомнить, — и захлопал. Эти аплодисменты тут же подхватили со всех сторон, громко и бурно хлопая ладонями и крича: «Умница! Молодец!», — что Огден и сам заулыбался, испытывая бесконечное облегчение.