Что всё это значит, Огден тогда, конечно, не задумывался. А после, повзрослев, предпочёл не замечать, как выделяет король Фредерик молодого мужчину по фамилии Фокс, лучшего выпускника Королевской магической академии. Фокса взяли помощником тогдашнего канцлера почти сразу после выпуска и тут же принялись готовить на место канцлера. Старый канцлер учил Роланда с большой охотой — он действительно был уже очень пожилой человек и давно хотел оставить должность, — да и Фокс проявлял должное рвение. И Огден точно знал, что отец был им доволен — он даже приводил Роланда в пример Тедеону и Грегору. Пару раз пытался всучить того и другого в помощники Фоксу, чтобы приобщились к государственным делам, надеясь, что с Роландом будет получаться лучше, чем с родным отцом, — но тщетно. Старшие братья Огдена никогда не проявляли интереса именно к работе — лишь к развлечениям. И он не сомневался, что если бы кто-то из них занял престол, то точно скинул бы все государственные задачи на Фокса, а сам занялся бы исключительно увеселениями.
Младший принц мало общался с Роландом все эти годы, что Фокс фактически жил во дворце, а затем и управлял страной вместо заболевшего отца. Но каждое такое общение убеждало Огдена в том, что канцлер — человек достойный. Да, излишне жёсткий, но исключительно преданный короне. И только этот факт каждый раз удерживал Огдена от справедливого вопроса, который давно вертелся на языке и не давал ему покоя…
И сейчас тоже не давал, но спрашивать о подобном вновь было не время.
— Что тебя беспокоит? — поинтересовался Роланд, взял кочергу и перемешал ею дрова в камине, чтобы ярче горели. — Я вижу, ты хмуришься.
Фокс был старше на пятнадцать лет, но Огдену порой казалось, что на все пятьдесят.
Роланд не был эмпатом и не мог чувствовать чужие эмоции. Зато он был отличным физиономистом и часто мог сказать что-то о человеке исходя из выражения его лица. Сам же Фокс чаще всего сохранял доброжелательный и спокойный вид — исключением являлись, пожалуй, только их с Огденом встречи с императором Альганны. Но в присутствии императора Арена мало кому удавалось сохранять безмятежное лицо.
— Мы уже говорили на эту тему, Роланд, — вздохнул Огден, делая большой глоток восхитительно вкусного вина. Терпкое и прохладное, оно приятно горчило на языке, раскрываясь фруктовыми нотками. — Принцесса. Принцесса Анастасия, которая приедет сюда примерно через две недели.
— Она всего лишь молодая девушка, Огден, — невозмутимо заметил канцлер и сел рядом со своим королём. — Молодая и симпатичная.
— И она принцесса, племянница императора Арена, — добавил Огден, усмехнувшись. — Здесь не может быть никакого «всего лишь». Я не хочу на ней жениться, но он ведь даже не поставил таким образом вопрос! Император сказал, что Анастасия может передумать и уехать. А я? Я, получается, не могу…
— Не можешь, — в голосе Роланда прорезались стальные нотки. — Ты мужчина, а не безусый юнец. Мы согласились на помощь с переворотом. Ты и сам прекрасно понимаешь, что гвардия короля Фредерика перешла на твою сторону только благодаря вмешательству людей Арена. По закону о престолонаследии корона достаётся либо первому сыну, либо второму, но третий даже не упоминается. Да и Фредерик в своём завещании указал Тедеона. Хорошо, что мне хватило ума никому не показывать эту бумагу.
Огден поморщился. Да, если бы кто-то ещё знал о воле короля, кроме канцлера и законника, составлявшего завещание, вопросов у гвардейцев было бы гораздо больше. И Фокс, совершив, по сути, государственную измену, оказал Огдену услугу.
Услугу, за которую и он, и император Альганны требовали только одного — жениться на принцессе Анастасии.
Но Огдену даже думать об этом было тошно.
— Кстати, насчёт третьего сына, — процедил нынешний король, решив отвлечь и себя, и Фокса этим вопросом, — точнее, насчёт первого и второго… Ведь Грегор у нас не второй сын, а третий, верно? А я, получается, четвёртый. Так, Роланд?
Огден резко развернулся к канцлеру, едва не расплескав содержимое бокала, и успел заметить мелькнувшую на губах мужчины усмешку.
— Законный — второй, ваше величество, — ответил Фокс так невозмутимо, будто речь сейчас шла совсем даже не о нём. — А вы — третий. Перед смертью у Фредерика были проблемы с памятью, но считать он, несомненно, умел.
Огдену оставалось лишь промолчать.
Роланд