«Интересно, что она сейчас делает?» – подумалось ему с искренней нежностью.
– Дрянь! Шлюха!
И президент ударил жену по щеке, сильно и больно.
Рита ладонями укрыла лицо, отступила, упёрлась спиной в стену, – дальше отступать было некуда. Он больше не бил её, но ей было страшно стоять перед ним, бледным, с безумно горящими глазами.
– С каким-то ничтожеством!! Изменять?! Мне?!
Она сделала попытку образумить его.
– Артём! Ты сошёл с ума!
Президент не слушал её, не слышал.
– Смотри!
Больно схватил выше локтя, другой рукой показал на экран в стенном проёме, который от невидимой команды стал прозрачным. Бледный рассеянный свет загорелся непосредственно за экраном и вырвал из темноты плотно заставленные ряды стеллажей и полок, от пола до потолка набитых завёрнутыми в просвечиваемый пластик пачками денег. Пачки лежали ровно, на каждой из множества полок, и создавалось впечатление, у исчезающих в темноте рядов нет ни конца, ни края, а денег на них бессчётно, невероятно много... Президент подтащил Риту вплотную к экрану, срывающимся голосом проговорил:
– Десять процентов моих! А это лишь малая часть!.. Есть ценные бумаги, кредитные карты, золото, драгоценности! – Он упёрся ладонью в экран, коснулся его лбом и издал протяжный стон. – Всего несколько часов. И объявлю человечеству: «Я самый богатый и могущественный на Земле!»
Рите казалось, он забыл про неё. Но она не смела шевельнуться, не смела высвободиться из его руки. Внезапно за их спинами раздалось попискивание. Президент начал приходить в себя, обернулся к единственной двери. Возле двери вспыхнул монитор компьютерного терминала всего объекта, побежали строки знаков, символов, которые заставили его отпустить Риту. Что-то вынуждало его срочно уходить. Он остановился у терминала, позволил просканировать большой палец на доступ пользователя и бегло набрал на клавиатуре команду. Свет в хранилище денег погас, и на прозрачный экран сверху опустился щит под цвет стены. Комната стала напоминать кладовую, но с голыми стенами, с единственным креслом, вделанным в каменный, покрытый пластиком пол. Казалось, единственным её назначением долгое время было – позволять президенту отдохнуть, наслаждаться видом хранилища несметного богатства. Президент помедлил, прежде чем громко стукнул по сверхпрочной двери, как будто никогда никого не оставлял в комнате без своего присутствия и только для жены делал исключение. Дверь открылась, и в комнату вперевалку переступил гариллоподобный охранник с ухмылкой уголовника-садиста.
– Что ты собираешься со мной сделать? – забеспокоилась Рита.
Муж её уже не видел, его мысли были заняты другим, неотложным делом.
– Может, прощу. Может, ему отдам, – отрешённо кивнул он на охранника и быстро покинул комнату.
Свет под потолком выполнил свою задачу, завёл их в непонятное место и погас. Их обступила кромешная тьма, тревожная и опасная. Борис нащупал на поясе тонкий круглый фонарик, но включать не стал, – разумнее было пока беречь батарейки. Оба без слов поняли, за ними следят, возможно, инфракрасными приборами или с помощью подслушивающих устройств. Предчувствие опасности нарастало, и стоять без представления, где они, было невыносимо. Борис нашёл руку товарища, сжал её, потянул в направлении, куда продолжался коридор. Они стали продвигаться на ощупь, вдоль стены. Вскоре стена неожиданно закончилась, а звуки шагов изменились, как если бы они оказались в помещении. Настороженнее прежнего они вошли в это помещение, и сзади гулко опустился щит. Тут же сверху разлился мертвенно-голубоватый свет. Они очутились в ловушке, в большом каменном мешке. Капитан вдруг отпрыгнул к середине мешка.
– Дьявол! – ругнулся он сквозь зубы.
Его правая штанина была продырявлена возле колена, она тлела, и запахло горелой тканью. Там же, где он только что стоял, воздух над полом пронзал жгут лучей, испускаемых из точечного отверстия в стене. Лучевой жгут впился в противоположную стену, где зашевелилась, расплавилась и струйкой потекла порода, которая не достигла пола, стала застывать спёкшейся каплей. Параллельно первому жгуту, рядом с ним ярко вспыхнул другой, затем третий, четвёртый, – все на уровне мужских колен.
Борис и капитан поневоле отступали, и меньше, чем пять минут, оказались загнанными в угол. Они прижимались спинами, вытягивались, как могли, не в силах оторвать глаз от расширяющейся, умножающей число огненных ножей световой решётки.