— Может быть, вы хотите казнить ее сами? — сказал Ронделер с удивлением.
— Нет, но я думаю, что сначала ее надо допросить. Эти негодяи совершали преступления в разных, отдаленных друг от друга местах. Вы уверены, что захватили всю банду? По крайней мере, второй девицы Може здесь нет…
— В этот момент ее наверняка уже арестовали. Я послал туда людей. От нее мы и узнаем все, что нам потребуется…
— Может быть, совсем немногое. Незадолго до вашего чудесного появления эта… тварь говорила, что ей необходимо побыстрее вернуться из-за своей глупой сестры, которая, должно быть, беспокоилась за нее…
— Она, по крайней мере, нам скажет, как Адель Амель стала Евлалией Може. А теперь, если вы очень хотите…
— Нет! — отрезал Тремэн. — Вы правы, покончим с этим, и чем раньше, тем лучше!
—Мудрое решение! — вздохнул Ронделер, зная, что не сможет долго сдерживать желание крестьян расквитаться с этими людьми. — Говорят, что глас народа — глас Божий, значит, правосудие будет совершено здесь от его имени. Ну, начинайте! — крикнул он.
Все произошло быстро. Через несколько мгновений дюжина тел болталась на деревьях. Мнимый священник умер, изрыгая проклятия против всех на свете, бросив перед этим в лицо своей сообщнице:
— Ты со своими бредовыми идеями! Можно было бы подождать еще немного, стать богатыми и даже достаточно сильными, чтобы захватить Тринадцать Ветров, всех убить, спокойно разграбить дом, а потом его поджечь. Но тебе сию секунду нужен был Тремэн с этой потаскухой! О Господи, эти женщины!
Он сплюнул. Адель его не слышала. Ей вынули кляп изо рта, она корчилась с пеной у рта, выкрикивала ругательства, у нее началась такая сильная истерика, что мужчины, которые должны были ее повесить, перекрестились, уверенные в том, что в нее вселился дьявол. Она умерла последней…
Когда все закончилось, ее тело опустили в уже вырытую могилу.
— Из уважения к памяти вашего общего деда, Матье Амеля, достойного и честного торговца солью из Сен-Васта, — объяснил Ронделер Гийому. — Что касается остальных, — добавил он, показывая на зловещие плоды, висящие на деревьях, — я предупрежу жандармов, и они займутся ими завтра! А теперь пойдемте, я отвезу вас домой.
Когда Гийом вновь увидел свой дом, в деревне запели петухи. В глубокой темноте ночи, перед рассветом, еще пламенела огромная куча дров, позволившая вместе с горящими конюшнями создать впечатление, что горела вся усадьба Тринадцать Ветров. Подобно мухам в воздухе носился черный пушистый пепел. Легкий ветерок относил его к светлым, слегка пожелтевшим, может быть, чуть-чуть испачканным, но все-таки уцелевшим стенам. Гийом разрыдался, испытав облегчение.
Вокруг толпились люди. Тем не менее сквозь слезы он увидел лишь своих детей — Элизабет, Адама и Артура, бежавших ему навстречу. События этой ночи не прошли для них бесследно, но глаза их все так же светились от счастья. Гийом раскрыл свои объятия, чтобы окружить их всех сразу своей любовью, не выделяя никого из них, но соединяя, не делая никаких различий. Впервые он остро, почти болезненно осознал, что возродит вместе с ними свой родовой трилистник[17]… Он был стеблем, а они — нежными зелеными листочками.
— Отец! — сказала Элизабет. — Это Артур нас спас…
— Я знаю… мне рассказали!.. Без подробностей, конечно! О, сын мой, да благословен будет тот день, когда ты вернулся в родные места…
Но такие волнующие моменты были не во вкусе Артура, и он рассмеялся:
— Я не заслужил столько комплиментов! Если я один и смог выбраться из своей комнаты, то просто потому, что меня там не было. В комнате Лорны происходили странные вещи, и я хотел все разузнать… Так интересно охотиться за привидениями…
В самом деле, около одиннадцати часов вечера для Артура, спрятавшегося в комнате Лорны с куском пирога, украденного на кухне, и с парой пистолетов, прихваченных в комнате Гийома, время тянулось очень медленно.
Шум в доме постепенно стихал. Все, вероятно, уже спали, кроме, может быть, одной Клеманс, долго засиживавшейся за вязанием, как это ему было известно, около очага обычно вместе с Потантеном. Но в этот вечер у старика разболелось горло, и она уложила его в постель, напоив отваром из трав.
В комнате, где все еще чувствовался аромат молодой элегантной женщины, было не совсем темно. На небе светила полная луна. Сквозь внутренние, слегка прикрытые ставни на пол падал бледный длинный луч ее света. Сидевшему в ногах кровати юному сторожу захотелось спать, и он спрашивал себя, как долго сможет держать глаза открытыми. Он съел пирог, чтобы чем-то заняться, но тут же пожалел об этом, потому что ему сразу же захотелось пить.