Дом в миллионе миль отсюда. Иногда мне больно думать о моем доме. А воин должен превозмогать боль. Но в ночи, когда я стоял один в лесу или бегал один в поле, я не мог не думать о доме.
А теперь стало еще хуже. Намного хуже от мысли, что я мог бы поговорить с ними, если бы по-настоящему захотел.
Я мог бы переделать человеческий радиотелескоп в нуль-пространственный передатчик. Но если бы я это сделал, то нарушил бы наш закон. Тогда я дал бы людям передовую технологию.
Я не могу сделать этого. Я не Эльфангор. Я не мог просто так решиться нарушить закон ДОБРОТЫ СИРОУ.
И все же где-то в уголке моего сознания притаилась другая мысль. Я и так уже случайно исправил программу тех людей. Это было случай но, поэтому я не нарушал закона. А если я пойду в обсерваторию стирать программу… Я сделаю правильно.
Я мог бы пойти в обсерваторию и стереть программу. Но прежде чем стереть ее, я мог бы воспользоваться ею и связаться с моим домом. Разве это было бы неправильно?
В моей памяти я увидел себя с моим отцом и матерью. Здесь же был и Эльфангор. Я помнил его живым.
Я вспомнил, как однажды, когда я был маленьким, Эльфангор, который уже был великим воином, приехал домой в отпуск. Я едва знал его. Я видел его послания, но никогда не встречался с ним лицом к лицу. Когда я родился, его не было дома: он сражался с йерками.
Но мы стали вместе бегать, только он и я. Мы все немного неуклюжи. А Эльфангор был похож на существо из андалитских мифов, так он был быстр и силен.
Для меня его приезд был шоком. До него, как мне кажется, я думал, что я самый важный в семье. Но в присутствии Эльфангора было трудно чувствовать себя очень важным.
Он мало говорил со мной. Не читал мне нотаций, как «старший брат». А был самим собой. Он разговаривал со мной так же, как с моими родителями. Он никогда не обращался со мной, как с младшим андалитом, и это было здорово. Впоследствии у меня не было никаких сомнений в том, кем я хочу быть, когда вырасту: я хотел быть воином. Я хотел быть похожим на Эльфангора.
А теперь его нет. Мои родители, возможно, даже и не знают об этом. И наверняка они не знают, что я все еще жив.
Я замедлил свой бег. Я забежал далеко в поле. Мне были видны огни фермы Кэсси. Какая глупость! Я так погрузился в свои мысли, что стал беспечен.
Я повернул, чтобы снова скрыться в лесу.
– Ты бы тоже мог немного прогуляться, – сказал кто-то.
– Кэсси?
Она неясно вырисовывалась в темноте. Как я мог не заметить ее? Я вгляделся в темноту. Кэсси начала изменяться. Она оставила свое человеческое лицо, но оно было с призрачной светло-серой лошадиной гривой. А ее ноги заканчивались копытами, а не ступнями.
– Ты превращалась в лошадь?– спросил я.
Как только превращение полностью завершилось, она ответила:
– Я превращаюсь иногда. Мне нравится бегать. Но не говори об этом Джейку. Он разозлится на меня за то, что я использую превращения в личных целях.
– Не думаю, что он рассердится, – сказал я. – Я не эксперт по людям, но мне кажется, что принц Джейк тебя особенно любит.
Кэсси тихо засмеялась:
– Сомневаюсь. Я всего лишь друг. И товарищ по превращениям.
– Тогда почему вы иногда держитесь за руки и переплетаете пальцы?
– О… ну, ты не должен замечать такие вещи.
– Почему не должен?
– М-м, это долго объяснять, – сказала Кэсси. – Просто забудь об этом, ладно? А как продвигается твое изучение людей?
– Я прочитал «Всемирный альманах».
– И что ты думаешь теперь?
– Я думаю, что люди интересные.
– Угу. А что ты думаешь на самом деле?
Я смешался. Она, кажется, хотела получить более полный ответ. Но кто их знает, этих людей. Они часто обижаются на совершенно невинные вещи.
– Я думаю, что есть еще одна причина, почему йерки захотели поработить вашу расу, – сказал я.
– Кроме той, что они хотели получить много хозяев-людей? Что еще?
– Они вас боятся.
– Боятся нас? Почему? – засмеялась она. – Ты все прочитал о человеческих войнах? Люди не только воевали. Так можно подумать, но…
– Все разумные существа ведут войны, – возразил я. – В прошлом андалиты тоже воевали с другими андалитами. А хорк-баширцы даже имели биологические часы, которые заставляли их воевать каждые шестьдесят два года. А что касается тэксонцев… они вообще каннибалы.
– Да, конечно, люди не совершенны.
– У всех видов есть что-то, чего они стесняются, – сказал я. – Каждая раса несет бремя своей вины.
Она пристально посмотрела на меня. Я понял, что ей, наверное, было интересно, имел ли я в виду и андалитов тоже. Но она решила не задавать таких вопросов. И вместо этого спросила:
– Так если это не войны, то что же тебя беспокоит?
– Вы открыли радиоактивность в тысяча восемьсот девяносто шестом году. В тысяча девятьсот сорок пятом вы взорвали атомное оружие. Сорок девять лет. В тысяча девятьсот третьем году вы поднялись в воздух в первый раз. Шестьдесят шесть лет спустя вы высадились на своей луне.
– Ты действительно прочитал весь «Все мирный альманах», да? – с улыбкой спросила Кэсси. – Ты хочешь сказать, что мы все делаем слишком быстро?
– Я хочу сказать, что йерки знают, что если они не уничтожат вас сейчас, то через пятьдесят лет люди смогут летать со скоростью, превышаю щей скорость света. А через сто лет… кто знает?
– А сколько лет понадобилось андалитам, чтобы проделать все это?
– Я… я не помню, – солгал я.
– Понятно, – сказала Кэсси. Кажется, такой тон голоса называется «разочарование».
–Я… – Я опустил голову. – Я связан своей присягой, как андалит-воин. Мы не должны ни при каких обстоятельствах делиться андалитской технологией ни с одним другим видом, и мы стараемся также не рассказывать о себе другим расам. – Это прозвучало слишком торжественно даже для меня.
– Даже если это может помочь нам победить йерков? Но разве твой брат не сделал этого, когда поделился с нами способностью превращаться?
Я не мог придумать, что сказать в ответ. Конечно, это была правда: Эльфангор нарушил наши законы.
– Я сказала что-то не то? – спросила Кэсси.
– Я не Эльфангор, – в конце концов ответил я. – Я больше похож на вас. Всего лишь подросток. Эльфангор был великим принцем. Мой народ, возможно, поймет и простит поступок Эльфангора, потому что он был большим героем.
– Понятно, – сказала Кэсси. – Знаешь что? Почему бы тебе не превратиться в человека и не зайти к нам? Ты бы мог познакомиться с моими мамой и папой. Мы как раз собирались обедать.
– Я уже поел.
Кэсси подняла одну бровь:
– Ты поел, хм? – Она, кажется, хотела спросить меня о чем-то, потом передумала. – Ладно, но ты все равно можешь зайти. Тебе не обязательно много есть. Просто посидишь с нами. Пошли, тебе это пойдет на пользу.
– Пойдет на пользу? А что, со мной что-то не так?
– Нет. Просто ты кажешься одиноким. Очень одиноким.
Это слово пронзило меня. Я удивился, как мне стало больно.
Да, я был одинок. Но я не знал, что люди знают об этом.
– Как ты объяснишь своей семье, кто я такой?
Кэсси пожала плечами:
– Ты уже как-то превращался в Джейка, да? Так что будешь Джейком.
Глава 11
У людей очень странные вкусы. Они считают, что их музыка прекрасна. Но они ошибаются. Она ужасна. Вся. А они оставляют без всякого внимания свои величайшие изобретения: булочки с корицей, батончики «Сникерс», острый перец и освежающий напиток под на званием «уксус».
Из земного дневника Аксимили-Эсгаррута-Истхила
Пребывание в теле принца Джейка ничем не отличается от пребывания в моем обычном человеческом облике. Только его тело немного больше. Поскольку этот мой образ сделан на основе его ДНК, я выглядел абсолютно как он. Кэсси настояла, чтобы, прежде чем войти в дом, я взял из ее амбара одежду, которая называется «специальной», и пару сапог. У людей особое отношение к одежде. Я до сих пор не понял почему.