Кто-то из собравшихся разглядывал облако черного дыма, похожее на гигантское дерево с черными листьями, застывшее в небе, другие наблюдали за тем, как огонь, пожирая все на своем пути, расширяет границы своих владений. Кто-то вслушивался в оглушающий треск горящей листвы. Блоквил с удивлением разглядывал воробушка, который, вместо того, чтобы спасаться от смерти, чирикал и кружил над головами своих врагов.
Случайно посмотрев под ноги, Блоквил увидел птенца, который метался у носка его правого сапога. На его теле уже выросли перышки, но он еще не умел летать, а тем более бежать от беды. И если бы француз сделал хотя бы один шаг вперед, несчастный птенец оказался бы раздавленным его тяжелым сапогом.
Только теперь Блоквил понял, почему воробей кружил над головами людей и не улетал с этого места. Птичка в небе чирикала, что-то объясняя людям на своем языке, возможно, она умоляла их пощадить ее птенца, а может, просила их спасти его. Но люди, породившие это варварство, не понимали языка птицы, но даже если бы и понимали, им это было незачем. Не стали бы они жалеть несчастную птичку.
Француз взял птенца на руки и подозвал к себе одного из двух стоявших неподалеку сербазов.
— Видишь вон тот холм? — он махнул рукой в сторону похожегог на пупок солончака, возвышающегося поодаль от горящих зарослей с южной стороны.
— Вижу, господин! — с покорностью подчиненного ответил сербаз.
— Пойди и отнеси этого птенца на тот холм, положи его там!
Сербаз, и без того позванный сюда, чтобы выполнять приказы своего начальства, взял птенца и пошел с ним в указанное место.
Никто не обратил внимания на действия Блоквила, а тем более сербаза.
После этого исчез из виду и воробей, жалобно чирикавший над головами людей.
Чем сильнее сжималось огненное кольцо, тем громче становились крики внутри камышовых зарослей. Чем громче были крики, тем чаще раздавались ружейные выстрелы. Эти звуки радовали сербазов и сертипов, они были веселы. “Люди почему-то всегда радуются, стреляя друг в друга или зверей, спалив лес и натворив бед, они также радуются!”
Толстопузый сербаз, подстрелив с близкого расстояния зайца, поднял его за хвост, хвастаясь перед товарищами меткостью рук своих.
Вдруг из камышей пулей вылетел кабан и помчался прямо на Блоквила. Расстояние было приличным, тем не менее Блоквил успел заметить, что щетина на спине кабана дымилась. Разъяренный зверь бежал вперед.
Блоквил полез за пистолетом, но от испуга никак не мог достать его из кобуры. Француз растерялся. У него не было времени, чтобы избежать столкновения с хищником. Передние клыки кабана, похожие на кривые сабли, готовы были вонзиться в живот француза и расправиться с ним.
Блоквил наконец вынул пистолет из кобуры, но времени для выстрела не оставалось, и он стал с покорностью ждать близкой смерти, заранее смирившись с болью, которая охватит его от удара в живот. Но тут раздался выстрел. Похоже, пуля прошла мимо, потому что кабан и не подумал замедлить свой стремительный бег.
Когда расстояние между клыками хищника и Блоквилом сократилось до четыре-пяти шагов, перед глазами француза блеснули совсем другие клыки — кривая шашка встала между человеком и смертью. Раздались испуганные возгласы окружающих.
Покрывшись холодным потом, Блоквил схватился за голову и опустился вниз. Все задрожало перед его глазами: и черный дым, и наполовину выгоревшая чаща, и пылающее пламя, и минарет далекой мечети, и вообще весь мир вокруг. Сербаз, успевший спасти его от неминуемой гибели, все еще стоял в двух шагах от него, занеся над головой распластанного на земле кабана свою кривую шашку.
Подбежавший Гара сертип помог подняться бледному от пережитого французу и почему-то громко расхохотался.
— Теперь тебе смерть не страшна, господин!
Француз ничего не ответил, у него онемел язык.
— Кажется, ты сильно испугался?!
Наконец Блоквил ответил:
— Если скажу, что не испугался, солгу перед Богом, сертип. И испугался, и заново родился на свет…
… 19 июля тысяча восемьсот шестидесятого года под звуки горна и зурны мы вошли в Merw..