Ослабленный болезнью Блоквил, скрестив ноги, неловко уселся на кошму, постеленную на вчерашнем месте, ему не нравилось, что вокруг него собралась толпа. Но ему не оставалось ничего другого, как смиренно молчать.
Акмарал, словно прочитав мысли пленного, прикрикнула на собравшихся:
— Что, человека никогда не видели? Идите к своим домам и там играйте! — она обращалась к ребятне.
Однако слова ее были обращены и ко взрослым зевакам. Дети-то отступили, но женщины в высоких бёруках, похожие на огородные чучела, предпочли сделать вид, что ничего не слышат. Они, конечно, не стали садиться на кошму, на которой сидел больной, но стояли совсем близко возле него.
Сидевшая напротив Блоквила знахарка, хоть и ответила на приветствие женщин, больше не промолвила ни слова, всем своим видом выражая недовольство их присутствием. Она молча занялась своим делом.
Французу не терпелось заранее узнать, что собирается предпринять знахарка на сей раз. Потому что он никогда не доверял невежественным знахарям. Он, конечно, знал, что они мастерски вправляют вывихи, переломы, но ему не верилось, что они могут что-то сделать с таким хрупким органом, как глаза. Поэтому очень боялся, как бы ему не лишиться остатков зрения, которое пока еще позволяет ему хотя бы очертания видеть. Не получилось бы, как сказал Агабек: “Поправляя бровь, не выколоть бы глаз”!
Выполнив все распоряжения табипа, Аннабиби и Акмарал отошли от очага и ждали от нее новых поручений.
— Этому несчастному после вчерашнего кровопускания хоть сладкую воду давали? — обратилась знахарка к Аннабиби.
— Откуда при такой нищете может взяться набат, матушка! — возмутилась Аннабиби. — Был бы набат, мы бы и сами от него не отказались сейчас.
Ответ не понравился табипу. Она окинула Аннабиби недружелюбным взглядом.
— Конечно, когда есть, нам всем надо питаться, однако между больным и здоровым человеком все же существует некоторая разница, милая. Мы можем поесть набат и потом, когда разбогатеем.
— Что собирается делать табип апа? — обратился к Акмарал Блоквил. — Если это не секрет, может, она скажет заранее.
Бибиджемал табип подняла свое приветливое лицо и улыбнулась, показала рукой на узелки, разложенные прямо перед французом.
— Какой же может быть секрет, когда я все перед тобой открыла, сынок! Слава Богу, твои глаза еще различают свет и тьму. Даст Бог, они будут хорошо видеть! Это кишмиш, а это сахар и квасцы, а это крохотный кусочек опия размером с булавочную головку. Скажи ему, девушка, чтобы он не боялся! — попросила знахарка Акмарал. У Бибиджемал табипа ничего грязного не бывает. Этот кишмиш был вымыт теплой водой, а потом высушен под чистой марлей. На него ни комары, никакие другие насекомые не садились. Причем, это кишмиш из лучших сортов винограда из Сада нашего Годжук ата. Такого кишмиша нигде нет. Мы все это вместе отварим. Огонь от всякой грязи очищает. Ты объясни ему все это, черноглазая. Пусть ни о чем не беспокоится. Если ему нужны глаза, то Бибиджемал табипу нужно доброе имя…
Затем знахарка взяла из узелков необходимые ей компоненты и сложила все вместе на белом лоскутке. Их следовало варить до образования однородной кашицы.
Прошло немало времени, прежде чем лекарство табипа было готово. Все вокруг молчали. Первым заговорил Блоквил, потому что его мучало желание побольше узнать и беспокоило состояние здоровья.
— Скажите, апа, удалось ли вам вашими методами излечить хотя бы одного такого больного, как я?
— Я ведь не пророк, сынок, чтобы предсказать, что угодно сделать Аллаху! — не глядя на француза, ответила женщина, приводя в порядок свои узелки. — Но если бы лечение не помогало больным, табипы не стали ценить все это как золото и серебро и носить с собой.
Ответ знахарки пришелся по душе Блоквилу, но он не успокоил волнение в его душе. Напротив, чем ближе было время процедуры, тем сильнее становилось его беспокойство. Сейчас он, хоть и с трудом, но видит окружающих его людей. Пусть не отчетливо, но видит действия знахарски, привычными движениями готовящей свое целебное снадобье. Кругом разгуливают собаки и кошки. Отогнанные мальчишки теперь не подходят близко, стоят у соседнего дома и оттуда наблюдают за всем происходящим. Вон над головами людей пролетела любимица зимы сорока. Он видит белый лоскут, расстеленный перед знахарской… А вдруг он видит все этот в последний раз? Снадобье, изготовленное из опия, квасцов, сахара и кишмиша, не застит ли своей чернотой завтрашний восход солнца?
Варево принесли к табипу. Когда оно немного остыло, Бибиджемал табип скатала из теплой массы два небольших шарика. Потом подозвала одну из женщин на помощь. Ею оказалась Акмарал.