— Я готов.
Они пошли ко входу в шахту, ведущую к сердцу планеты. Только несколько сиренианцев знали о прокладке этой шахты, но никто из них не знал о ее назначении, они думали, что это средство защиты. Никто кроме меня не видел, как Хетрарр и гений Тошмер вошли в лифт, навсегда унесший их в глубины планеты.
Только я был свидетелем спуска этих двоих в глубины планеты, но я ничего не знаю о том, что произошло, когда они достигли дна и запечатали хранилище, не знаю, кто из них выжил в той борьбе, которая, должно быть, произошла внизу. Никого из сиренианцев не волновала судьба их дезертировавшего Хетрарра, потому что на нас обрушился огромный флот Драгборов. С могучим, неизвестным оружием, которое вселяло ужас в самых могущественных из Сирении, они появились из космоса и быстро уничтожили оборону сиренианцев. Это была бойня, которая была ужасна даже для сиренианцев, так хорошо обученных методам пролития крови. Наша защита была малоэффективна. Сначала одного затем другого, а потом смерть стала поражать операторов десятками, и их машины превратились в руины. Наконец, когда от сиренианского флота остался только расплавленный раскаленный металл и распростертые тела, вражеские корабли отступили, а горстка выживших стала надеяться на спасение. Но спасения не было. Когда весь флот исчез, остался единственный маленький корабль в небесах, и выжившие кричали, зная, что это за кораблик. Он направился к планете и она раскололась на составные части, которые разлетелись во всех направлениях в космос.
Андервуд и Илия дошли до конца страницы, и Андервуд тихо выругался, перелистав несколько оставшихся листов. — Больше ничего не было о древнем Демарзуле и Тошмере. Автором текста, по-видимому, был сиренианский ученый, друг Тошмера, близкий ему в те последние дни и по-видимому спасшийся в последний момент на каком-то небольшом научно-исследовательском космическом ботике, который никто не заметил. Этот ботик доживал свои последние дни на одном из вновь образовавшихся астероидов, где Диккенсом и было найдено хранилище с этой историей.
Андервуд отложил бумаги, перед его глазами все кружились сцены огромной и ужасной битвы, которая произошла так давно.
Эта история дала ответ на некоторые проблемы, стоящие перед астроидальной археологией. Изложенное объясняло полное отсутствие связи между Строидом III, который был языком сиренианцев, и Строидом I и II, которые, несомненно, были родными для исчезнувшей, превратившейся в пояс астероидов планеты. Но этот отрывок истории, подготовленный неизвестным ученым-компаньоном Тошмера, загадал и величайшую загадку. Глаза Илии встретились с глазами Андервуда.
— Кто из них победил? — спросила она. — Если Тошмер, то это одно дело. Если победил Демарзул, то Терри прав, его следует уничтожить.
Андервуд взглянул в сторону питательной ванны, где рос инопланетянин, где в туманных глубинах питательного раствора уже появились неясные очертания едва различимой человеческой фигуры.
— Это должен быть Тошмер, — сказал он, надеясь, на лучшее.
7
Смотровой балкон над музейным залом был завершен, и ученики Великого потекли нескончаемым потоком. Для Андервуда это было отвратительное зрелище. Лица тех, кто приходил поклоняться в это «святилище», преображались, как будто они видели какое-то великое зрелище. Они приходили с грузом забот на лицах — всех возрастов, молодые и старые — а уходили с сияющими глазами и просветленными лицами. Были даже больные и калеки, которые на выходе оставляли свои костыли, очки и повязки. Два раза в день, Уильям Б. Хеннесси, стоя на балконе, произносил молитву Великому, — поток фанатичных поклонников останавливался и опускался на колени. Один из биологов Андервуда, Крейвен, был так очарован демонстрацией массовой истерии, что попросил разрешения провести ее исследование. Андервуд заставлял себя не реагировать на это сумасшествие. Он знал, что не сможет работать в музее, если позволит своему разуму зациклиться на упадке человечества.
Масса протоплазмы в питательной ванне все больше и больше превращалась в типичный эмбрион млекопитающего, антропоморфный во многих отношениях, но с отличиями, которые Илия и Андервуд не могли приписать естественному развитию существа или необычным обстоятельствам его возрождения, потому что не было стандарта, с которым его можно было бы сравнить. Затем, однажды, ближе к концу четвертого месяца, Андервуд получил срочный звонок от Файфа.
— Приезжай немедленно! — сказал тот. — Мы нашли ответ в хранилище. Мы знаем, кто такой Великий.
— Кто?
— Я хочу, чтобы ты сам увидел.
Андервуд выругался, когда Файф отключился. Он оставил за себя дежурного оператора и вышел из здания. Секции лексикографии и филографии института располагались в старом квартале на другом конце города, рядом с космопортом, там же размещалась секция семантики. Хранилище было доставлено туда для дальнейшего изучения. В офисе находились Дрейер и Файф. Старый археолог дрожал от возбуждения:
— Я нашел мумию!
— Какую мумию?
— Мумию того, кто был в хранилище, которого убил успешный.
— Кто это был?
— Ты увидишь. Он оставил запись для открывателей хранилища. Пошли.
Они вышли из здания.
Вокруг инопланетного сооружения была сооружена невысокая ограда. Там артефакт выглядел во много раз больше, чем казалось в космосе. Андервуд спустился за Дрейером и Файфом знакомым путем в главную камеру, в которой ранее хранилась протоплазма Великого. Оказавшись там, Андервуд заметил отверстие, ведущее далее вниз:
— Ты нашел путь в остальную часть хранилища?
—Да, и как нам не повезло, что мы не нашли дорогу в эту часть раньше. Но пойдем.
Файф исчез в узком проеме, и они спустились ниже преодолев еще три уровня, заполненных неизвестными артефактами, и оказались в маленькой камере, образованной изгибом внешнего корпуса. Помещение такой высоты, что они не смогли стоять прямо, быстро наполнялось дымом сигары Дрейера.
— Вот он, прямо там, где мы его нашли, — сказал Файф.
Андервуд смотрел, не понимая на что это похоже, — скорее на огромную высохшую летучую мышь валявшуюся в углу комнаты.
— Полностью высох, такой бесформенный, что трудно сказать, как он выглядел — сказал Файф. — Я хотел бы, чтобы биологи нашли какой-нибудь способ восстановить его.
— Но кто он такой?
— Вот здесь запись, которую он оставил. Очевидно, у них был какой-то маленький электрический инструмент, который они носили с собой, чтобы писать на металлических поверхностях. Как они их читают, остается загадкой, потому что для расшифровки нам нужна масса оборудования размером с эту камеру. Вот фотография его послания, после того как мы сделали послание видимым.
Андервуд взял фотографию, на которой была виден, четко выделяющийся белыми буквами длинный текст, написанный древним существом много веков назад.
— Ты можешь это прочесть? — спросил Файф.
Андервуд просмотрел иероглифы и медленно кивнул. Он не был таким же знатоком языка, как Файф, но уже мог читать на нем с достаточной легкостью. Первая часть сообщения была кратким повторением истории о злополучных беженцах, которую он знал, но затем шла новая информация.
«Демарзул убил меня!» — Прочитав эти слова, он почувствовал словно ледяные шарики, внезапно ударили ему в лицо со скоростью пули. Посмотрев в бесстрастные лица Дрейера и Файфа, Андервуд прочел там принятое ими решение. Затем, медленно, его глаза снова опустились на лист, и он продолжил чтение. «Я пытался добраться до главного зала и уничтожить оборудование для трансформации, но не смог. Демарзул разгадал мой план и научился управлять оборудованием. Хотя в нем нет ничего творческого, и все его цели — завоевание и разрушение, он все же владеет обширными запасами сиренианской науки. Я не воин и не дока в способах борьбы. Демарзулу не составило труда одолеть меня. Я скоро умру, но надеюсь вы сможете прочитать это в грядущие века. Это мое послание вам, мое предупреждение: уничтожьте содержимое камеры протоплазмы без пощады. Демарзул там, и он будет бичом любой цивилизации, в которой он возникнет. Он мечтает о завоеваниях и не успокоится, пока не станет хозяином Вселенной. Он уничтожал галактики и будет уничтожать другие, если будет жить снова. Убейте его! Сотрите все знания об ужасной Сиренианской империи из своей памяти!