— В чем дело, Дел?
Его палец указывал вниз, на группу фигур у основания корабля. Они были похожи на людей по внешнему виду — так же, как и Демарзул. Более высокие, чем земляне, и меднокожие, они низко поклонились Андервуду и Илие. Четверо туземцев стояли, вокруг пятого, лежащего на носилках.
— Может быть, нам не стоит выходить из корабля, — с сомнением сказал Андервуд. — Нет смысла связываться с суеверными туземцами. У нас на это нет времени.
— Нет, подожди, Дел. Тот, что на носилках, ранен, — сказала Илья. — Я полагаю, что они принесли его сюда, надеясь, что мы ему поможем. Может быть, мы сможем что-нибудь для него сделать.
Андервуд знал, что бесполезно пытаться противится ее желанию помочь. Он сказал:
— Давай позовем Дрейера. Возможно, он сможет поговорить с ними.
Но звать Дрейера не пришлось, поскольку он, его помощник Николс и Файф уже вышли к шлюзу. Их удивлению, естественно, не было границ.
— Это может быть ответвлением либо драгборанской, либо сиренианской цивилизации, — сказал Файф. — В любом случае они могут оказаться полезными для нас.
— Они принимают нас за богов, хотят, чтобы мы вылечили раненого, — сказал Андервуд. — Но я не думаю, что мы можем найти что-либо полезное для себя в таком примитивном обществе, как это.
Внезапно Дрейер издал звуки, которые напоминали серию хрюканья с меняющимися интонациями. Мужчина-туземец в ответ произнес длинную речь, совершенно бессмысленную для Андервуда. Но Дрейер стоял с напряженным вниманием, как будто с трудом понимая этот чужой язык. Затем Андервуд вспомнил об утверждении Дрейера, что настоящий семантик должен уметь понимать и разговаривать на любом иностранном языке с первого раза, лишь прослушав достаточно длительную речь. Во всех языках есть звуки и интонации, которые имеют фундаментальное и одинаковое смысловое содержание. Они, утверждал Дрейер, могут быть идентифицированы и использованы для реконструкции языка в готовом потоке разговора, достаточно искусным семантиком. Андервуд всегда считал, что это не что иное, как хвастовство, но теперь он видел это в действии.
Трое туземцев, — две женщины и мужчина, — выглядели совершенно потерянными в своем поклонении богам. Но четвертый, тот кто говорил, стоявший немного в стороне, имел бунтарской вид. Он говорил отрывисто, короткими фразами.
— Этот парень — здоровый скептик, — сказал Дрейер. — Он готов принять нас как богов, но он хочет доказательств того, что мы боги. Он готов пойти на хитрости, чтобы выяснить это.
— Мы не можем отвлекаться на них, — сказал Андервуд. — Здесь для нас ничего полезного мы не найдем.
— Может быть и так, — сказал Дрейер. — Но мы должны позволить Илие осмотреть раненого.
Андервуд согласился и Дрейер приказал туземцам принести своего компаньона на корабль. Там, в операционной, Илия осмотрела раны. Раненый выглядел очень старым, но в его лице было такое радостное и умиротворенное выражение, что Андервуд поймал себя на том, что почти ему завидует. Но Илия покачала головой.
— Это безнадежно, — сказала она. — Мы ничего не можем для него сделать.
Она включила флюороскоп, чтобы Андервуд мог рассмотреть внутренние органы туземца. Он пошевелил прибором, а затем воскликнул:
— Илия! Эти странные образования под диафрагмой…
У нее резко перехватило дыхание:
— Такие же, как у Демарзула. Они, должно быть, одной расы!
Дрейер разговаривал с товарищами раненого, объясняя, что спасти жизнь пожилого человека невозможно. Реакцией «бунтаря» было дикое рычание в его горле. Затем он заговорил мягким тоном с раненым, как бы объясняя. Безмятежное выражение лица не изменилось, но глаза спокойно закрылись, и земляне поняли, что он быстро умер, «бунтарь» вытащил из ножен стеклянный нож и небрежно полоснул им по трупу. Он извлек один из чужеродных органов и поместил его в контейнер, который был у него с собой. Отказавшись больше разговаривать туземцы в сопровождении Николса печально и медленно покинули корабль. Андервуд смотрел им вслед.
— Похоже, у нас труп, — сказал он. — Попроси пару человек вынести его и закопать, хорошо, Терри? В любом случае, мне интересно, что все это значит. Это остатки сиренианской культуры?
Его размышления были внезапно прерваны ревом интерфона:
— Доктор Андервуд, дозорный докладывает, что весь земной флот покинул планету Драгборов!
В операционной повисла тишина, все смотрели друг на друга.
— Теперь там нам ловить нечего, — сказал наконец Терри.
— Так и есть. — медленно произнес Андервуд. — Если они нашли и уничтожили то, что мы надеялись найти.
— Но они могут и вернуться, — добавил Дрейер. — Нам лучше подождать пару дней и посмотреть продолжится ли их полет, так что, если кто-то хочет осмотреться на этой Луне, у него есть шанс.
Терри был в восторге от возможности исследовать Луну. Казалось, что этот мир был живым фрагментом древней цивилизации, который каким-то образом пережил ее гибель. Оставив Мейсона техническим директором корабля, Терри, Илия, Файф, Дрейер и Андервуд отправились на скутерах в путь.
За травянистой равниной лежал густо поросший лесом участок. Группа скутеров поднялась над деревьями и скрылись из глаз тех, кто оставался на борту «Лавуазье».
Долгое время они ехали на уровне верхушек деревьев, глядя на бесплодные песчаные пустоши далекого горизонта. Внезапно Терри указал вниз:
— Дорога!
Сверкающий на солнце пояс тянулся через лес почти под прямым углом к линии их полета. Они спустились к дороге, чтобы осмотреть ее. Андервуд остановился и потрогал поверхность:
— Стекло, а? Стеклянное шоссе!
Дрейер посмотрел на его озадаченное лицо и, не прекращая выпускать изо рта столб сигарного дыма, тоже коснулся рукой покрытия:
— Да, выглядит и ощущается так, очевидно, что на луне не хватает минеральных ресурсов, поскольку она состоит в основном из неметаллических силикатов. Стеклянный нож, который наш друг использовал на трупе, говорит о редкости металлов, это шоссе подтверждает это, и показывает, что у населения есть высокоразвитая технология обработки стекла. Поэтому мы ошибались, считая эту цивилизацию примитивной, и нам лучше быть осторожными, потому что наш друг, похоже, был разочарован нашей неспособностью спасти его раненого товарища.
Они полетели вдоль шоссе в метре над поверхностью. Прошло минут двадцать, затем вдалеке показалась быстро движущаяся им навстречу фигура. Терри прищурился и вдруг воскликнул:
— Мы преодолели расстояние в столько световых лет, чтобы найти суперцивилизацию, а, гляньте, нашли велосипедиста!
Файф сказал:
— Я не вижу в этом ничего странного. Велосипед — очевидный способ передвижения в умеренно механической культуре. Это может означать, а может и не означать отсутствие самодвижущихся механизмов.
— Узнаете этого парня? — спросил Андервуд, когда велосипедист приблизился. Им оказался «бунтарь», приходивший к ним утром.
— Интересно, ни к нам ли он снова направляется? — поинтересовался Терри.
— Как удачно, что мы его встретили — сказал Дрейер. — Я хочу знать, что он сделал с тем органом, который он удалил из трупа. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным во всех моих этнологических экспедициях. Я подозреваю, что это может быть какой-то обряд, связанный с верой в этот орган как средоточие жизни, каким у нас когда-то считалось сердце.
Туземец, подъехав, остановился и злобно посмотрел на них. Затем яростная речь сорвалась с его губ:
— Шазер на джурли!
Дрейер нахмурился и медленно пробормотал несколько слогов. Незнакомец повторил это яростное утверждение.
— Говорит, что мы не боги, — сказал Дрейер.
— Мы могли бы и сами сказать ему это, — сухо сказал Андервуд. Разговор на незнакомом языке продолжался до тех пор, пока Дрейер снова не повернулся к своим спутникам:
— Этот парень называет себя Джандро, и тот факт, что у нас есть металлы, все еще не убеждает его в том, что мы боги, а его товарищи считают нас богами. Кто-нибудь находит в этом какой-нибудь смысл?