Он нашел управление силовой оболочкой и заставил оператора опустить щит. Затем он прошептал:
— Великий мертв.
Подобно ветру, его голос охватил тысячи собравшихся. Это сообщение проникло в их головы, и каждый из них посмотрел на своего соседа, как бы спрашивая, как оно пришло. Обезумевшая толпа людей привыкших не думать, а только повиноваться рванулась вперед и ворвалась в здание, колотя, царапая друг друга. Увидели тело павшего сиренианца. Весть вскоре облетела всю Землю.
Андервуд, глядя на эту извивающуюся, сбитую с толку массу, думал, а мог ли Дрейер быть прав? Может ли закончится когда-нибудь это бездумное стремление людей ставить над собой лидеров, царей и богов? Наступит ли когда-нибудь время, когда люди будут опираться на собственные силы? Всегда было одно и то же: лидеры возникали, держа перед людьми иллюзию огромных, славных обещаний, и неизменно вели людей в ад потерянных мечтаний и нарушенных обещаний. Да, все может быть по-другому, сказал себе Андервуд. Драгбора доказала, что все может быть по-другому. Их происхождение могло быть не менее низким, чем у человека. Должно быть, они прошли по той же извилистой лестнице к мечтам, по которой сейчас шел человек, и научились жить друг с другом. Человек был уже ближе к цели — намного ближе теперь, когда Демарзул был мертв. Андервуд мысленно поблагодарил Бога, за то судьба была милостива к человеку в этом отношении. И он почувствовал минутную гордость, за то, что это он помог своей цивилизации.
Андервуд метнулся в космос. Там он увидел страшную картину. От его флота осталось только два линкора, но и они атакованные хищными перехватчиками подавали сигнал о полной капитуляции. «Лавуазье» потемнел и дрейфовал, его силовая оболочка ослабла, три дредноута сосредоточили на ней свой огонь.
Андервуд бросился к ближайшему из вражеских кораблей. В его глубинах он отыскал стрелков и оборвал в них жизнь прежде, чем они осознали его бестелесное присутствие. Он быстро направил лучи дредноутов друг на друга и наблюдал, как они барахтаются и исчезают во внезапном пламени. Но осталось еще больше двух десятков вражеских кораблей, с ними нужно что-то быстро делать. Но тут Андервуд увидел, что они прекратили огонь и медленно вразброд направились в разные стороны.
Ничего не понимая, Андервуд вгляделся в эти корпуса и понял, что произошло. До них дошла весть о смерти Демарзула. Подобно людям, околдованным миражом, они не смогли справиться с реальностью, которая наступила с исчезновением их мечты. Поражение было полным и окончательным. По всей Земле поражение Демарзула было поражением всех людей, которые еще не стали достаточно сильными, чтобы ходить под солнцем своих собственных решений, но цеплялись за тень иллюзорного лидерства.
Андервуд обследовал «Лавуазье». Он двигался, как призрак, по его мрачным залам и пустым коридорам. Внизу, в генераторных, он обнаружил причину катастрофы — взорванные остатки перегруженных генераторов силовой оболочки. В рубке управления было темно, как и на всем корабле. Его товарищи были разбросаны по полу. Но жизнь в них еще была и он говорил с их разумом, настойчиво, повелительно, возвращая жизнь и сознание в их нервные клетки. Затем обошел весь огромный корабль и помог всем людям, кому можно было помочь. Он обнаружил в себе доселе неведомые ему силы воскрешения и ему удалось совершить чудо. Он вошел в свою собственную физическую форму и сидел в кресле, в то время как его товарищи оживали, и жизнь постепенно возвращалась на умирающий корабль. Вражеского флота больше не было, ибо он спускался на Землю, потерявшую надежды на завоевание всей Галактики.
Корабль ожил, команда занималась ремонтом. Андервуд и Илия стояли одни, наблюдая, как звезды скользят на экранах внешнего обзора. Андервуд не знал, стали ли его силы больше, чем у Джандро, подобно окрепшему растению на новой почве, но, несомненно, они росли. Тайны Вселенной, казалось, открывались перед ним одна за другой. Достаточно было одного взгляда на кусок инертной материи, и его чувства могли проникнуть в состав ее атомов, рассортировать и предсказать ее свойства и реакции. Да, его сила и восприятие росли, и куда это могло привести, он не осмеливался даже предполагать. Он мог бы встать на место Великого, если бы захотел! Соблазн был велик и он боялся, что не сможет с ним справится. Видимо, как человек, он не дорос до обладания абазическими органами. Ему нужно опять стать обычным человеком с привычными людскими целями и желаниями.
Илия была теплой рядом с ним, мягкой в его объятиях.
— Я хочу, чтобы ты прооперировала меня, как можно быстрее, — произнес Андервуд.
Илия вздрогнула:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты должны удалить абазические органы. Они выполнили свою задачу. Я не хочу жить с ними. Я могу не удержаться и стать еще одним Демарзулом с той силой, которая у меня есть.
Ее глаза были бледно-голубыми в свете, исходившем от экрана, в них он прочел нечто такое, что заставило его испугаться.
— Всегда есть потребность в людях с бо́льшими способностями и бо́льшими знаниями, чем у среднего человека, — сказала она. — Раса нуждается в своих мутантах. Они так редко встречаются, что мы не можем позволить себе ими разбрасываться.
— Мутанты?
— Ты настоящий мутант, обладающий уникальными органами и способностями. Раса нуждается в этих способностях. Ты не должен просить меня уничтожить их.
Он никогда не думал о себе как о мутанте, но она была права. Его способности, возможно, не появятся естественным образом ни у одного человека его расы еще в течение тысячелетий. Возможно, он мог бы использовать их, чтобы ускорить прогресс человечества.
— Но ведь я могу стать величайшим преступником в мире, — сказал он. — Нет никакого секрета, никакой собственности, которая была бы в безопасности от моей хватки. Я могу обладать абсолютной властью.
— Ты слишком сильно беспокоишься об этом, — сказала она легко. — Ты не сможешь стать злодеем.
— Почему ты так в этом уверена?
— Разве ты не помнишь свойства сеа-абасы? Ах да, ведь ты не слышал последних слов, которые произнес Джандро. Он сказал: «Я ухожу в сеа-абасу». Ты знаешь, что это значит? Сейчас эта сеа-абаса находится в тебе!
Внезапно Андервуду стало холодно. Он вспомнил момент, когда он впервые очнулся после операции, когда казалось, что смерть настигнет его, и только сила требовательной воли помогла ему уцепиться за жизнь. Это был голос Джандро, который, казалось, проникал и звал его обратно. А затем бой с Демарзулом. Новые навыки и новая сила внезапно пришли к нему, словно из ниоткуда. Он был тщеславен, считая это своим возросшим опытом и способностями. Но неужели Джандро внутри меня? Он отчаянно и настойчиво искал признаки присутствия Джандро в своих собственных нервных каналах, в клетках своего собственного существа и в путях чужеродных органов, которые давали ему эти неземные чувства. Казалось, там не было ничего, кроме эха, как будто в огромном пустом зале. Признаков не было, и все же казалось, что по этим каналам восприятия скользит смутная тень осторожного зверя, которого никогда нельзя поймать, которого нельзя найти на этих бесконечных тропинках, но который всегда будет там. Тогда Андервуд понял, что если Джандро там и был, он бы обозначил свое присутствие лишь в каких-то чрезвычайных обстоятельствах. И внезапно Андервуд ощутил покой, как будто он обрел какое-то тайное знание, как будто его вознесли на высокое место и он, оглядев мир, смог с ним примериться. Найдет ли он когда-нибудь Джандро или нет, он был уверен, что страж был там.
Илия говорила:
— Я не буду оперировать, Дел. Даже если ты будешь ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь, я этого не сделаю. И в мире больше нет никого, кто знал бы, как это сделать. Ты умрешь во время операции, если ты позволишь кому-то удалить эти органы. Скажи мне, что ты веришь, что я права.
— Да, — сказал он с веселой покорностью, — но не забывай, что в таком случае тебе придется провести остаток своей жизни с мутантом.
Она повернула к нему свое лицо:
— Ну что ж, моя судьба могла быть и гораздо хуже.