– Я очень рад, что все разъяснилось, и Мишкина невиновность доказана. Готов еще раз подтвердить, что все сказанное мною является чистой правдой и нести за это полную ответственность. Но повторяю, сотрудничать с правоохранительными органами я не намерен. И подписывать ничего не буду.
– Поймите, Алексей Петрович, без подписанных вами показаний у меня нет оснований отпустить Михаила Стрельцова. Я просто не имею на это права. Он сидит сейчас в участке, в Баковке. Но завтра я буду вынужден отправить его в районный центр в следственный изолятор. Единственное, что я могу сделать, это немного задержать отправку. Я дам вам время подумать. Не знаю, чем обусловлен ваш отказ, какой-то давней обидой, или принципиальной позицией, пусть это останется на вашей совести, но вы хотя бы подумайте, ведь речь идет не о принципах, а о судьбе человека. Я, конечно, и без ваших показаний найду настоящего убийцу, но на это понадобится время. И все это время Мишке придется сидеть в тюрьме. А это не так просто, поверьте мне. А что будет, если мне не удастся найти виновного в преступлении? Тогда ему уж точно ничто не поможет.
– Мне очень жаль. Не я придумал эти правила.
– Алексей Петрович, я все-таки на вас рассчитываю. Буду ждать вас завтра в участке с трех до четырех часов. Дольше не смогу. Прошу вас еще раз хорошенько подумать. Прощайте.
– Прощайте.
Капитан ушел.
На следующее утро ко мне постучали Мишкины родители.
– Алексей Петрович, можно к тебе?
– Проходите, – сказал я, уже догадываясь, зачем они пришли.
Отец поставил на стол тяжелую корзину с продуктами.
– Ты, Алексей Петрович, человек городской, одинокий. Я смотрю, у тебя и хозяйства никакого нет. Так что прими от нас гостинец: огурцы, помидоры, лук, зелень, яйца, сала кусок. Все свое, не магазинное. Как говорится, чем богаты. А вот это, – он постучал по большой бутыли с прозрачной жидкостью, – самогон. Двойной перегонки. Чистейший. Сам делал. Хорошая вещь, забористая.
– Спасибо, конечно. Только зачем все это? Вы меня в неловкое положение ставите.
– Бери, родимый, не сомневайся, – запричитала мать. – Мы народ бесхитростный. От чистого сердца предлагаем. А ты уж Мишке нашему помоги. Чтоб отпустили его.
– Да что я могу сделать? Я вчера следователю все рассказал, как было. Теперь от него зависит, когда вашего сына освободить.
– А он говорит, что не может этого сделать, по закону не может, пока ты бумагу какую-то не подпишешь. Так ты уж подпиши, милок, окажи услугу.
– Послушайте, это уже совсем другой вопрос. И к вашему сыну он не имеет никакого отношения. Сотрудничать с полицией и следствием я не намерен.
– Да не сотрудничай ты с ними, с проклятыми. Чтоб им пусто было! Ты только бумагу подпиши. Ведь без нее Мишку не выпустят.
– Да не могу я. Не имею права.
– Какое право, родненький? Ведь тут закон. Против него не попрешь. Это ж понимать надо.