– Да не важно, что я говорю. Важно, что народ так будет думать. Мишкины родители так будут думать. Я уже сегодня видел, как мужики о чем-то злобно перешептывались. Как бы чего ни натворили. Я предупредить вас хотел, Алексей Петрович. Послушайте моего совета, уезжайте. Прямо сейчас и уезжайте. На дневной поезд еще успеете. Хотя бы на время. Пока все успокоится. А лучше насовсем. Вам ведь, по большому счету, все равно, где жить. Найдите себе другое место, где вас никто не знает. А здесь вам покоя не будет. Поверьте мне. Не искушайте судьбу. Уезжайте.
Мы выпили еще по половине. Капитану больше нечего было сказать. Да и мне ему тоже. Вскоре он ушел, пожелав мне удачи. Я понимал, что он прав. Именно так все и будет, если я останусь. И ведь никому ничего не объяснишь, не докажешь. Сколько раз мне уже приходилось иметь дело с подобной ситуацией, когда ответственность за произошедшее несчастье возлагается не на подлинных виновников, а на тех, до кого легче добраться, на ком проще выместить злость и обиду. Люди, чаще всего, принимают жизнь такой, какая она есть, и даже не думают ей противиться. А всякий, кто пытается это сделать, представляется им чужим и опасным. Привыкли жить в страхе. Только страх и понимают. Закон для них – последнее слово. Не положено, значит, так тому и быть. Ведь капитан знал, а после моих слов знал наверняка, что Мишка не виноват. Так почему же он его не отпустил? Да потому что ответственность на себя брать не хотел, боялся. И все это понимают. Никто его не винит. Покорность – высшая добродетель. И верят они не в Бога, а в установленный порядок. Так спокойнее. И думать ни о чем не надо.
Я вышел во двор и закурил. Ну вот и закончился еще один этап моего пути, закончился, как всегда, крахом, к чему я последнее время стал уже привыкать. Беда только в том, что от этого страдали люди. Я словно притягивал к себе несчастья, но случались они не со мною, а с теми, кто оказывался рядом. Как будто все скрытые ужасы этой жизни получали в моем присутствии право заявить о себе. Видит Бог, я не хотел этого. Я бежал от своей судьбы, бежал от нее из города, но она настигла меня и здесь, в глухой деревне. Я был чужим в этом мире, и он жестоко мстил мне за это, хладнокровно перекладывая на меня вину за творимые им злодеяния.
Вещей оказалось немного. Долго собираться не пришлось. До станции было около двадцати километров. Я поймал попутку и уже через час сидел в полупустом вагоне, один в купе, и ждал отправления поезда. Мне было грустно покидать эти места, с которыми я успел сродниться. Я знал здесь каждую тропинку в лесу, каждую опушку, каждый водоем. Не так-то просто все это забыть и от всего отказаться. Но делать нечего. Похоже, от меня уже ничего не зависело. Поживу какое-то время в городе. Приведу себя в порядок. Успокоюсь. Начинать все заново в другом месте прямо сейчас у меня не было ни сил, ни желания.
Громкоговоритель на станции призывал отъезжающих занять свои места, а провожающих покинуть вагоны. До отправления поезда оставалось не более пяти минут. В это время на перроне происходило что-то странное.
– Нельзя без билета, – кричала проводница, но похоже, ее никто не слушал.
– Где он? – заревел чей-то хриплый голос уже в вагоне.
Шум быстро приближался. Дверь в мое купе резко отворилась. На пороге стоял отец Мишки.
– Ну что, гнида, не успел сбежать?
Глаза его были полны какой-то неуправляемой звериной яростью. От него пахло самогоном. Двойной перегонки. Чистейшим. Он сделал шаг вперед и подошел ко мне вплотную. В руках у него была двустволка, которую он даже не вскинул, а от бедра направил мне в живот.
Июль 2021г.