отри на себя - гибонишь как раз ты. С утра до ночи без выходных. И я догадываюсь - как. Нужна тебе такая жизнь? Раньше тебе деваться было некуда - это понятно, но теперь-то у тебя все есть - прописка, военник. Сам знаешь, сколько это нам стоило. Для чего тогда мы все это делали? Венька молчал, глядя в пол. -Не понимаю я тебя, - сказал Влад, -Мы же с тобой за все лето, кроме той поездки на пляж, никуда не сходили. Только работаем и спим. -Владь, прости, я не могу тебе сказать всего, - заговорил Венька, опять глядя на него, как ребенок на строгого папу, - Я не могу уйти прямо сейчас. У нас свои законы, я не хочу тебя грузить. Но я уйду, обещаю тебе, дай только время. Я буду работать в твоем театре, и мы все время будем вместе. А сейчас... Когда у тебя выходной? Хочешь, я тоже договорюсь, и поедем куда-нибудь? Поехали в лес, шашлыки жарить? -Какие у вас там законы? На тебя кто-то право имеет? Венька горько усмехнулся: -Старшой, не надо. Ты прости, но ты этих дел не знаешь. -Я не знаю потому, что не хочу знать! Я лучше тебя знаю, в каком обществе мы живем, но я принимаю правила этой игры до такой степени, до какой не могу избежать. Лезть ли туда с головой - это право моего выбора. Грош цена тогда твоим разговорам о свободе. -Ну ладно, старшой, чего ты кипятком пысаешь? - становясь самим собой, заговорил Венька, - Пойди поссы сейчас - струя закипит. Он начал весело заводить его: -Пойдем, пописаем на брудершафт. Я тебе подержу, хочешь? Сразу такой большой станет, обратно в штаны не влезет... Когда Венька вел себя так, Влад не мог на него сердиться. Он принял игру, почувствовав возбуждение, и разговор на этом закончился. Во вторник они действительно поехали в лес. Венька тащил свою неизменную сумку, на этот раз с овощами и маринованным мясом, а Влад нес рюкзак, доверху набитый банками с пивом. Они доехали электричкой до Вырицы, и сойдя на следующей остановке, устремились в лес. Погода их порадовала. Это был теплый солнечный день уходящей осени. Солнце золотило стволы деревьев с желтыми кронами на фоне прозрачного голубого неба и было по-летнему тепло. Они нашли укромную живописную поляну и разожгли костер. Запахло горелыми сучьями. Дым от костра стлался под кронами, а запах осеннего леса, смешиваясь с ним, создавал аромат, который хотелось вдыхать полной грудью. Когда пожарили и проглотили первую порцию, обильно запив пивом, захотелось спать, и они растянулись в обнимку на пригорке, согреваемые последними в этом сезоне теплыми солнечными лучами. Проснувшись, поддержали почти потухший костер и начали жарить оставшееся мясо. -Красота... - сказал Венька, озираясь вокруг. -А представляешь, какая красота сейчас в парке, где мы познакомились? - спросил Влад. -Поехали туда в следующий раз? -Когда он у нас будет? - махнул рукой Влад. -Будет в следующий твой выходной, обещаю, - твердо сказал Венька, и подумав немного, добавил, - И еще... По первой пороше веди меня в свой театр. В театре Венька уже успел прижиться, и его оформление стало простой формальностью. Завпост свое обещание сдержал, с зав. монтировочным цехом Покровским Влад скрепил союз распитой вместе поллитровкой, и уже через три дня Венька стучал молотком по сцене. Влад видел, что он и здесь просто и органично влился в коллектив, оставаясь при этом самим собой. Он никогда не напивался на работе, всегда оказывался там, где был нужен, никогда не спорил, кому и что делать, а что надо, выполнял с быстротою молнии. И как всегда, почти постоянно улыбался и шутил. -Где ты нам такого хорошего мальчика нашел? - поинтересовалась однажды помреж, подсаживаясь к Владу в актерской гостиной, - Работает всего ничего, а так быстро все освоил. Я отдыхаю, когда он работает, только его всегда и вызываю... Монтировщики участвовали в проведении спектаклей, поднимая и опуская штанкеты с декорациями, двигая плунжер, делая перестановки, качество и четкость выполнения которых отражалась на ходе спектакля. -Я плохого не приведу, - улыбнулся Влад. -Говорят, родственник твой? -Седьмая вода даже не на киселе, а на чем-то другом, как сказано где-то у Федора Михайловича... -Молодец. Хоть один человек появился, на кого можно положиться. -Не говорите так. Мне уже в свое время Рогова комплимент сделала... -Ох! - спохватилась помреж, даже инстинктивно оглянувшись, - И не говори. Сожрут моментально. Хотя он, я смотрю, общий язык со всеми нашел. Удивительный мальчик. Влад разделял ее мнение. Прожив вместе с Венькой полгода, он и сам не переставал удивляться и благодарить Бога, что привел его в тот весенний день в Царскосельский парк. Надо сказать, что в плане веры, у них с Венькой было тоже тактичное понимание. Он не мог не спросить Влада об этом, увидев в доме иконы, но не стал ни спорить, ни соглашаться, только сказал: -Я далек от всего этого... Хотя, что-то такое, точно, есть. -Уже хорошо, что чувствуешь, что есть. Может когда-нибудь и в себе откроешь, - ответил Влад. Венька уважал чувства Влада и никогда не тревожил его, когда тот уходил в дальнюю комнату молиться, а иногда даже напоминал: -У нас на рынке говорили, завтра праздник. Ты в церковь пойдешь? -Пойду ко Всенощной. -Поставь там за меня свечку. И за мамку. -Поставлю, Вень, и помолюсь, не сомневайся. Влад радовался, что наконец-то Венька расстался с рынком, и самое главное, что сумел вписаться в театральную семью, избежав влияния ее негативных сторон. Трудности начали подкрадываться незаметно. Сначала опустел их обильный стол - приносить овощи и мясо стало неоткуда, а за неделю иссякли запасы пива в холодильнике. Придя в магазин, они оба ужаснулись ценам, поскольку Влад последние полгода туда не захаживал, а Венька, оказавшись по другую сторону прилавка, был в растерянности оттого, как все по-другому выглядит, когда платишь ты, а не тебе. Полученная в театре первая зарплата повергла его в шок: -Это что, все? - спросил он Влада, перебирая в руках несколько бумажек, - Да я на ящике водки столько делал... -Вень, за все в жизни надо платить, - твердо сказал Влад, - Тебе здесь хорошо? Интересно? -Да интересно-то интересно... Но - так? Лучше бы уж вообще ничего не платили, я и ходил бы ради интереса. Честнее бы было. Влад делал все от него зависящее, чтобы исправить положение. Он использовал каждую минуту, свободную от репетиций и спектаклей, чтобы взять любой адрес. Он выворачивался наизнанку, чтобы умилостивить несговорчивых клиентов и хозяев квартир, но и здесь, как назло, пошла полоса невезений. Больше всего Влад опасался, что Веньку опять потянет на рынок. Но тот не унывал, или делал вид, что не унывает, чтобы не расстраивать Влада. Он тоже пытался подрабатывать - разносил рекламу по почтовым ящикам, пробовал курьерить, но везде платили копейки, а денежные запасы у обоих были истрачены. Нищета давила неимоверно. Пришла зима, а им даже не на что было купить теплую одежду и обувь. Донашивали старое - то, что уже пришло почти в негодность. Так дожили до нового года. Встретили они его вдвоем. Венька притащил собственноручно спиленную в Ржевском лесопарке высокую елку, со своим постоянным оправданием: "А что такого? Не на продажу же?" Влад ради того, чтобы не портить Веньке праздник, отступил от поста, и они накрыли стол, на котором было все, что они любили. И, наконец, они по-праздничному украсили квартиру. Блестящими гирляндами, притащенными Венькой с рынка, были увешаны буквально все стены, даже в ванной и туалете. Придя из театра, они зажгли на елке гирлянду, а на столе свечи, и долго сидели, болтая о сокровенном. В углу работал телевизор, но они лишь изредка бросали туда мимолетные взгляды - они слушали друг друга. Владу казалось, что еще ни один новый год он не встречал так душевно. Разве в далеком детстве, когда еще не было знания жизни, и мерцающие среди хвои огоньки олицетворяли собой ни чем не омраченную радость от наступления года, казавшегося действительно новым. Все завершилось ночью, полной любви и страсти... Но праздник прошел, и опять потянулись нескончаемые серые будни. Венька все чаще становился задумчивым. Влад чувствовал, что в нем идет какая-то, скрытая от него, внутренняя борьба. Он несколько раз пытался спросить его об этом, но тот как всегда отшучивался и начинал заводить Влада, уводя от неприятной темы. В начале февраля Венька неожиданно спросил: -Старшой, а меня могут отпустить в театре на неделю? -Зачем тебе? -Командировочка фартовая отломилась. Надо скатать в далекие края. -Лап, ты опять за свое? Зачем ты поедешь? -Старшой, да не переживай ты. Передать документы и ценности. -Кто тебя посылает? -Ну, какая разница - кто? Я ничего не знаю, мое дело отвезти и привезти. -Вень, расскажи мне всю правду. -Ну, мужик один. У него свой бизнес, ему надо передать партнерам важные документы, почте он не доверяет. В таких случаях всегда посылают курьера. Я же не воровать что-то еду... Венька говорил убедительно, но Влад чувствовал, что он говорит неправду. Точнее - даже не неправду, а чего-то недоговаривает. -Старшой, честно г