Выбрать главу

- В наших лесах чужие не блуждают. Либо на телеге приезжают, либо на машине. А свои даже спьяну не заблудятся. Верно, Меля? – подхватился Стэн.

- Не перебивай. А в лесу как оказался, знаешь?

- Нет.

- Так-таки и не знаешь?

- Нет.

- Не может такого быть. Не с луны же ты свалился.

- С луны? Очень может быть, - задумчиво протянул Стран.

- Издеваешься?

- А разве на луне нельзя жить?

- Ты либо шутник, либо совсем спятил. Выбирай, что тебе ближе.

- Да мне, в принципе, всё равно.

Гораций внезапно открыл рот и беззвучно засмеялся. Стран поёжился – что бы это значило?

- Кстати, ты в церковь ходишь? Али безбожник?

Сразу три пары испытующих глаз уставились в него. Стран разом вспотел. Он почувствовал, что от этого ответа может зависеть многое, хотя не мог понять, почему.

- Вы хотите знать, верую ли я в Бога? – медленно произнёс он. – Да, верую.

Стэн и прочие одобрительно покивали, заулыбались.

- И не в одного, а во много Богов, - продолжал Стран. - И я даже знаю, где они живут.

Трое старейшин перестали улыбаться и изумлённо переглянулись. Стран затаил дыхание, раздумывая, говорить ли дальше. Что, если его ответ не понравится настолько, что его прогонят или побьют? А он пока ещё не готов к самостоятельной жизни.

- И где же? – спросил Меля, терзая воротник рубахи.

- Высоко в небе. Очень-очень высоко в небе. И ходят они по Бриллиантовым Дорогам. И на землю с высоты плюют. Без надобы им земное. Нет им дела до нижних.

И не удержался, похвастал: - Самолично видел!

Он не сразу заметил, что вокруг воцарилась гробовая тишина.

- Кхе-кхе. И каковы они?

- Кто с железными когтями, кто неохватен, а у кого – жар-хвост…

Стран замер, прислушиваясь к себе. Он не знал, как удалось добыть это сведение. Странные фразы родились, казалось, из глубины обжигающего кома в его грудной клетке. Интересно, имеется ли внутри что-либо ещё? Более полезные сведения – откуда он и куда шёл? Стран наморщил лоб так сильно, как только мог, зажевал губами, завозил кончиком носа, напрягся до боли в сердце и в грудине, аж привстал на цыпочки и даже зажмурился. Нет, не вспоминается.

- Вот что, - произнёс, наконец, Меля. – Коли ты верующий, пойдёшь с Янкой к идолам. Молиться и заговоры творить. Коли не врёшь, идолы одобрят, тогда и живи. Если же врёшь – имей в виду, выживут они тебя, без нашего соизволения обойдутся. Пойдёшь? Сразу говори.

- Пойду, отчего же не пойти. Если они и вправду боги, пусть подскажут, что со мной такое приключилось, и где – на земле или на Луне.

- Ладно, оставайся, – с вздохом произнёс Меля Суворин, переглянувшись со Стэном и Горацием. – Работы много. Будешь в поле помогать, Янке пособишь, или в бригаду Стэна пойдёшь, дорогу строить до шоссе. Домов свободных тоже много. Выбирай для постоя любую. А у девушки жить не след. Неприлично.

- А что же неприличного? – удивился Стран. – Я же ей в отцы гожусь.

- Чужой ты, - пояснил Стэн, лохматя чуб. – Кто тебя знает…

- Только смотри, если что учудишь – пеняй на себя, под землёй отыщем, всем народом накажем. Вот Стэн за тобой присмотрит.

- Оставайся, а я за тобой присмотрю, - повторил Стэн, пощипывая щетину. Седовласый Гораций только кивнул. – А теперь ступай себе, нам ещё поговорить надобно промеж собой.

Стран встал, утирая губы, поблагодарил за угощение, кивнул каждому в отдельности и тихонько вышел наружу, прикрыл за собой калитку. Где-то под забором робко тявкнула добротная Емельянова псина, и заскулила тоненько, жалуясь.

Стран не пошёл в поле. Не пошёл и в огород. Не пошёл и на строительство дороги. Он решил обойти деревню, чтобы уразуметь, как вести себя дальше. Он шагал и силился понять, нравится ему в Травнице или нет. Проходя мимо красивой резной избы, покрашенной в ядовито-жёлтый, он ощутил укол в спину. Затем ещё один – более чувствительный. Подумал, что опять ожил, зашевелился ком, потом поравнялся с калиткой жёлтого дома и понял, почему его кололо и сверлило. За калиткой стояла мрачная, сутулая тётка в весёленьком цветастом сарафанчике с оборкой и сверлила его взглядом. Стран попробовал улыбнуться ей и кивнуть – ему вроде бы помнилось, что в деревнях все друг друга приветствуют, потому как знакомы или вообще – родственники. Тётка не шевельнулась. Только будто бы сверкнула исподлобья неприятным взглядом, жёстким и тяжёлым.