…Стран стоял рядышком с Янкой, ёжился, переминался. Слушал высокий, звучный голос священника, стройные его псалмы. Слушал хвалы и перечисления заслуг – а их у старца Горация оказалось немало: и на войну ходил молодым, край защищал от нападок воинственных соседей, где его и контузило – слух потерял. И мировым судьёй он был, и, обладая особой проницательностью, полжизни в старейшинах ходил, недоразумения разбирал, мирил ссорящихся, сближал разводящихся, рассуживал споры, и много всякого другого совершал. Слушал причитания и плачи – семья у Горация оказалась обширной: два сына, две дочери, три внучки, два внука, да одна правнучка. Все ревели, все руками всплёскивали, обнимались, крестились, поклоны били. На него острые взгляды бросали. И ладно бы, любопытные. А то кислые, и даже неприязненные.
А он думал: как же это Гораций, такой умный и прозорливый, не сумел Мастыцу вывести на чистую воду и приструнить? Значит, не так уж и хорош был. Ну, добрый человек, совестливый, справедливый. Это, конечно, так. А вот у себя под носом замаскированной ведьмы не видел. Взгляд у него был не такой уж прозорливый, оказывается, не приспособлен он был к тайным магическим наукам, просто человек честный, насквозь человек. Смотрел Гораций – да плохо видел!
Стран чувствовал себя неуютно. Странная какая-то деревня. Священник с соседнего посёлка, из Храма прибыл на отпевание. Отпел, а после вместе со всеми к идолищу пошёл. Идолище-пепелище. Разве такое бывает? Единый Бог с деревянными Богами вместе не уживётся. Выбирать надобно, либо один всеобщий, либо много разных. Впрочем, это несущественно. Настоящие Боги всё равно давно ушли. Остались мастера, что их следы и волю толкуют. И называют мастеров Магами и Чародеями. Может быть, и его самого такой вот чёрный Маг-Чародей хорошенько пристукнул в темечко – и за ненадобностью и безопасностью в лес подбросил. Ха-ха, не смешно. А чем ещё беспамятство объяснить?
Так что похороны Горация ничегошеньки не прояснили. Напротив, новых вопросов нарожали. После похорон угрюмый Стран не захотел на поминках сидеть, отпросился у Янки погулять.
- Так ты же вроде бы как бы и наш нынче, - сказала Янка робко. – Гораций тебе жить в Травнице дозволил. Неужто уйдёшь? Неудобно ведь.
- Мне удобно, – возразил Стран как можно мягче. – Как был не ваш, так не ваш и остался, сиди на поминках, не сиди на поминках. И взгляды на меня бросают не приглашающие, а, напротив, отвергающие.
- Ладно, я тебе пирожков принесу, - вздохнула Янка. – Вкусных. Я такие печь не умею…
Янка вернулась не поздно, расстроенная. И застала Страна разглядывающим идола в красном углу – не каялся, не просил, только вперил немигающий взгляд, словно в гляделки играл. Думала – сам одеревенел.
Но услышал её – и ожил, вздрогнул, расслабился, повернулся к ней: сощуренные глаза в ореоле морщинок, кончик длинного носа подрагивает хищно, рот кривится. Не поймешь, что мыслит.
- Пошёл бы на поминки, небось, и судачить о тебе не стали бы, - выговорила она, едва не плача. – Матильда так и сказала, что, мол, вдруг ты ведьмак? Глядишь странно, улыбка кривая, а что беспамятен, так тебя, верно, за колдовство наказали… Только не думай, я не верю им. Я за тебя… за тебя буду… - Янка не выдержала, разрыдалась и снова уткнулась Страну в плечо.
Он гладил её по рыжеватым волосам, по нежным девичьим плечикам и шейке, и тихонько возмущался. Разве они и впрямь думают, что Стран повинен в смерти Горация, что он порчу навёл, порушил гармоничное и согласное существование деревни? Нет, у него и в мыслях не было, не сделали ему ничего дурного в этом селенье, которое впервые в жизни видел - так зачем же ему зло накликать?
А Янка всхлипывала до тех пор, пока дремота не сморила её. И тогда Стран ввёл её, квёлую, в комнату, потоптался, вздыхая, и пошёл к себе в сараюшку.
После этих похорон странный приступ приключился с Страном под утро, когда солнечные лучи, которых не боялся он, ворвались в комнату. У него перехватило дыхание, почернело в глазах, словно чугунная плита навалилась сверху, а не одеяло шерстяное. Может, и с Горацием так же было? Стран издал сдавленный вопль, потом закашлялся. И тут вбежала Янка, и увидела, как Стран задыхается, бьёт руками по воздуху, как его корчит и корёжит.
- Что? Что с тобой? – всполошилась Янка, перепугавшись, что теперь и он помрёт вслед за Горацием. А Стран лишь и сумел прохрипеть и прокашлять что-то невнятное в ответ. Заметалась Янка: - Врача, врача нужно, я за Стэном сбегаю!