Слова ревнивой Матильды из головы не выходили. Страна трясло от перевозбуждения и бессильной ярости. Накричал он зря. Не след ворошить гнездо осиное. Чудно, удивительно, что осы пока что всех селян не перекусали. А может, покусали? Надо бы расспросить подробнее о каждом погибшем в селенье. И на Янку не зря метку поставили, берегут на будущее. Но не накричать было невозможно. Поди, выдержи с такой, не сорвись. Стран удивлялся. С чего бы это вдова решила на него глаз положить? Видно сразу – вздорная баба, из ума потихоньку выживает. Выживает? Недалеко и он от неё ушёл. Потерять память – всё равно, что ум потерять. Понятное дело, Матильде в своей среде позволялось многое в силу её безумности. Как и ему. Безумности?
Или… или же её старуха Мастыца сосёт пиявкой? Собственную-то дочь? Почему бы и нет. Старухе под девяносто, а выглядит лучше Матильды. Не иначе, за её счёт существует. Страна пронзила отчаянная догадка: вот же кто высосал деревянных Богов до полного ссыхания! И никакого следа живой Богини в Святилище.
Снова приснился Страну чудной и нелепый сон. Словно бьётся он, точно птица в силке, и не может взлететь, по соседству в сетях Янка копошится. А вокруг столпились враги – Мастыца, Матильда и Невера. Плюнул в Главную Стран – не попал. Напряг мышцы – жёсткая верёвка лишь сильнее в плоть впилась, плечи пополам перерезала
- Ты никогда не вспомнишь своё имя, а, значит, никогда не справишься со мной! – захохотала старуха Мастыца, обернулась крутобёдрой черноволосой красавицей со шрамом поперёк левой щеки. А следом залились хохотом и безумная Матильда, и умница Невера, оборачиваясь воронами. И Страну не оставалось ничего другого, как срочно проснуться, да никак не получалось из сна выскочить. Эх, выпустил бы он на волю из груди своего яро рвущегося спрута, пускай Мастыцу придушит! Да только он ему не хозяин, увы.
Стран так осерчал, что обернулся зеркальным покрывалом и принялся метать в старуху солнечные зайчики. Вот тебе, получай! За Горация, за деревянных Богов, за себя, беспамятного, за Янку, а, может, и за многих несчастных в округе, померших незнамо отчего. Стран так взвинтился, что тут же свято уверовал в то, что старуха Мастыца не кто иной, как та самая злостная ведьма, что на него наслала порчу беспамятства. Вот так! И вот так! Зайчики летели в старуху и вспыхивали огненными шарами. И вот уже старуха вопит, извивается, исходит чёрными змеиными молниями. Стран не знал, как это у него получалось. Выходило как бы само собою, выскакивало дуриком, словно он себя не контролировал. Только в груди жарко пульсировал жгучий дракон с жалящим жалом.
И, конечно, тут же проснулся. Глянь – утро уже светлое, а он всё лежит и в поту жарком.
Стран встал, покачиваясь, вышел на двор, недолго думая, скинул рубаху, отвернул кран, согнулся в три погибели и подставил тело под ледяную воду. Вот так. С наслаждением потянулся – вроде полегчало. Жаль, что так вот молниями швыряться наяву не получится…
- Пожар! Пожар!
Стран вздрогнул.
– Пожар, пожар! Горим! – это кричала ватага мальчишек, несущихся вдоль деревни.
Следом за кричащими мальчишками на другом конце деревни возник въедливый звон била. Захлопали двери, понеслись крики и зычные команды. Вот Стэн подбежал ко двору Янки, крикнул: - На выход! Все воду тащим! – и унёсся. Стран, не утираясь, накинул рубаху и тоже выскочил из двора. Глянь – горит, пылает жёлтый дом Матильды, и уже с соседних участков шланги протянулись, вода хлещет, только огонь почему-то и не думает сдаваться. Видно, много накопилось тёмной энергии, что занялся дом мгновенно, и теперь пожирал осиное гнездо. Стран знал, что, пока не прогорит, не успокоится пламя. Знал он и то, что горит дом вместе с Мастыцей. Неужто он в неё угодил прямой наводкой?
Сама Матильда бледная, простоволосая, но удивительно утихомиренная, стояла бревном, широко раскрыв пустые глаза, бедняжка Невера рыдала на груди Настасьи, Мелиной супруги: - Бабушка! Бабушка! Почему ты не выскочила!
А в груди Страна почему-то разливалось умиротворение, и плечи разворачивались, делая его ещё выше. Так и стоял он столбом, с развевающимися чёрными волосами с седыми прядками, пока вокруг суетились, и не сразу заметил, что сторонятся его жители – вокруг пустое пространство образовалось. Стран покрутил головой влево, вправо, и пошёл себе тихонько прочь, а жители, преимущественно старые и хворые, которые в поле и на строительство не пошли, настороженно расступались, и даже не решались шушукаться вслед.