- Не слишком часто, - Янка пожала плечами. – Ну, может, раз в год. Или в два…
«Ага, это какая-то аномалия в святилище, не иначе, может, стоит на метеорите или на разломе, магией напиталось», - подумал Стран. - И никто этим не обеспокоился?
- Все беспокоятся, только куда ж от воли Богини денешься?
- Стало быть, Богиня ваша недобрая. И как вы позволяете ей?
- Сказывают, ещё в давние времена обещались ей. Зато тишина в деревне, покой.
- Это точно. Тишина кладбищенская. А что, если молодую выберут – её тоже забрать может? И та исчезнет?
Янка пожала плечиком, кивнула и закусила губу.
- А ты не боишься?
- Боюсь, – призналась Янка. – Но ведь там – мамка моя. А теперь ещё ты со мною. С тобой не так страшно будет.
Теперь пришла очередь Страна вздохнуть: этого ещё не хватало – нянчиться с девчонкой.
- А что же дальше было?
- Жила с бабушкой. Бабушка померла в одночасье. Вот и осталась одна.
- Как же ты хозяйство своё поддерживаешь одна-одинёшенька? Неужто справляешься?
- Где не справляюсь – соседи помогают. Или старейшины назначают помощника. Это пока я замуж не выйду.
- Ужели к такой милой девушке с приданым не сватались? – удивился Стран.
Янка вспыхнула: - Сватались. Старые и ворчливые. Не по нраву оказались, - отрезала она.
- А я, видать, так понравился, что к себе пригласила?
Янка вскочила, тяжело дыша: - Да что ты о себе воображаешь? Тощая жердяка с длинным носом! Ты, знаешь, на кого похож? На ворону драную, вот! – Янка разволновалась, и Страну стало стыдно: ну, вот, обидел девушку. И он постарался замять неловкость.
- Вороны драные бывают по одной причине: либо оперенье меняют, либо дрались, своё отстаивали, либо порченую или слабую стая гнала. Знать бы про себя, отчего я такой. Увы.
…За разговорами время незаметно подошло к вечеру. Стран почуял, как наваливается усталость, слипаются глаза. Янка тоже заметила: - Пошли, провожу в сараюшку, не то свалишься носом в тарелку.
Стран еле добрёл до саней, в которых на душистом сене была устроена на редкость уютная и мягкая постель, рухнул и отключился. Он не чувствовал, как Янка укрывала его, задёргивала занавески, потом долго стояла в раздумье, не закрыть ли чужестранца на ключ, не пойдёт ли он колобродить, выспавшись, по дому. Решила, что не пойдёт – куда ему, вон как спит, точно убитый, не шелохнётся. Повздыхала – и пошла кормить кур и доить коз…
…Он проснулся среди ночи с тяжело и нестерпимо быстро бьющимся сердцем. Словно что-то большое и грозное затаилось, закрепилось внутри него в ожидании прорыва, и время от времени делало попытки освободиться. Стран ворочался и стонал в попытке устроиться поудобнее, чтобы не так сильно давило. Не устроился.
Стран поднялся, покинул пристройку, постоял возле, любуясь на небо, потом не утерпел, зачем-то сунулся в дом. Темно, лишь над дверью, ведущей за дом, в огороды, тускло светилась лампочка, созывая на бесславную гибель насекомых. Стран вышел насквозь, в палисад, полюбовался на редкие огоньки деревенских домов – оказывается, и тут имеются полуночники, подивился на сочные яркие звезды, помочился на травку, пошлёпал комаров и поспешно воротился в дом.
Зачем-то заглянул в большую комнату – дверь скрипнула. Увидел на кровати постанывающую во сне Янку – она спала крепко и сладко после трудового дня. Он подивился, что не закрылась она от пришельца, и его не заперла. Доверяет. Доверяет первому попавшемуся, пришлому, незнаемому. Пусть он и тихий пока, но кто знает, какие черти внутри притаились? Вот дурёха несмышленая! Разве ж так можно? Видно, вся деревня такая, как она – непуганая. И дезертиры не проняли.
Стран тихонько попятился, толкнул задом дверь и выскочил наружу. Вернулся в сараюшку, лёг и снова уснул – на этот раз без помех и несносных сновидений – до самого утра…
Глава 2
Неспешный выход из сладкого сна в уютном, тёплом строении, на мягкой и чистой постели, пусть и в санях – совсем не то, что побудка в лесу. Почему же сразу же после пробуждения потолок показался ему серой каменистой массой, а узкие полосы света на нём словно бы исходили из узких окошек-бойниц, да ещё спускались с них световые дорожки? Не такие, что с танцующими пылинками, зыбкие и обманные, а плотные и упругие: ступишь на такую – и пойдёшь по воздуху…