Стран вздрогнул всем телом, передёрнулся, проморгался и поспешил проснуться окончательно. Каменный потолок? Бойница? Световые дорожки? Пойти по воздуху? Значит, всё-таки что-то снилось. Он встал и оделся. Вышел в коридор. Янки в доме не наблюдалось – ушла работать. Он заглянул в кухню – на плите, обёрнутая полотенцем, стояла каша в кастрюльке. И чайник тоже оказался горячим – хозяйка ещё недавно была тут.
Стран позавтракал. Снова попытался вспоминать – но вспомнил только то, что Янка попросила его вчера поколоть – или попилить? - дрова. После горячего сытного завтрака очень не хотелось заниматься дровами. Хотелось почему-то опять растянуться на диванчике, расслабиться и снова подремать, накапливая силы. Вдруг что и вспомнится во время медитации.
На крыльце послышались шаги – дробные, девичьи, и шаркающие, тяжёлые – мужские? Старческие? Два голоса сплелись, звонкий, Янкин, и хриплый – либо простуженный, либо просто заядлый курильщик. Янка что-то доказывала ему, вроде бы даже не хотела пускать. «Чего ты напираешь? Худо человеку пришлось, небось, спит ещё!» «Спит? Бугуль с тобой! Нормальные люди давно работают! Если спит – то не иначе помиранец. Тем более, будить надо, срочно! Ты сама понимаешь, совет собрать – не шутка. У нас таких чудиков не бывало отродясь – выяснить надобно, кто такой и что такое, вдруг из него черти полезут – не обрадуемся!» - втолковывал хрипатый. Так они и ввалились в кухню. Стран увидел невысокого, неказистого мужичка в рабочем комбинезоне и заломленной кепчонке из-под которой нагло вылезал курчавый чуб.
- Ты, стало быть, тот самый беспамятный? – спросил человек, беззастенчиво вылупив глаза, и протянул жилистую, заскорузлую от работы руку. – Давай здоровкаться, что ли. Меня зовут Стэн. А ты теперича Стран? То есть, странный, чудик, чудило, чудак? Янка – она такая, смешливая. Как прилепит имечко – не отскребёшь.
Стран хотел, было, возразить, что Янка совсем не кажется ему насмешницей, и Стран – не прозвище, не кличка, а нормальное имя. Было бы нормальным, поправил он себя, если бы принадлежало ему. А Стэн продолжал: - Мы тут с мужиками покумекали, решили, надо обмыть твоё появление. Пошли.
- Куда ты его повёл, овечья башка, - вступилась Янка. – Не видишь, человек отдыхает.
- После завтрака-то? С утречка-то? С постели сползя? Он что, теперя всю жизнь отдыхать будет? К работе его приставляй, не то окочуришься, за двоих тягаясь. А ты, мил человек, не давай девке перерабатываться. Гляжу, ручки у тебя белые, гладкие, нежные, что у девушки-крали. У наших баб не такие. У нас все бабы работящие. Ну ладно, не серчай, пошли, пошли, обвыкнешься,
Стран пожал плечами и отправился следом за Стэном. Они прошли по деревне, и Стэн почти что у каждой калитки останавливался, чтобы раскланяться со стариками. К калитке подбегали собаки, всякие-разные, и нескладные беспородные, и важные своей статью, издавали «ргавк!» - и потихоньку спускали на тормозах, растерянно умолкали и ретировались, а некоторые взлаивали жалобно и убегали позорно. Стран подумал, что собаки тоже ведут себя почему-то чудно, неподобающе, сходно с тем зверем: не решаются выслужиться и облаять чужака. Что же в нём такого запрятано пугающего? Неужто свернувшаяся в клубок огненная змеюка в его груди и животных страшит?
Наконец Стэн подвёл Страна к огромной домине в три этажа, с двумя антеннами, добротным гаражом и подстриженной лужайкой перед крыльцом.
В гараже важно красовался автофургон и мотоцикл, не абы что, с прицепом. В прицепе – ящики и коробки, не то привезённые, не то готовые к увозу. Эге, а деревня-то не глухая, есть, видно, и хорошая дорога к центральным районам края. Хозяин встретил их на полпути между домом и калиткой, такой же добротный и основательный, в синих брюках, глаженой рубахе, стриженой бороде и с подкрученными усами. Рядом с хозяином скалился огромный трёхцветный пёс. Хвостом не махал дружественно, рычал, готовый броситься.
- Тихо, Бося, тихо, свои, - приказал хозяин, потрепал по холке, но это оказалось излишне. Бося сделал пару неуверенных шагов по направлению к гостю, потом попятился и спрятался за хозяина, коротко огрызаясь. «И этот туда же», - подумал Стран.
- Я – Емельян Суворин, по-простому – Меля, - важно сказал суровый старик, со значением, выделяя каждое слово. По всему, они гордились своими именами, даденными с рождения, ибо знали и помнили их. Наверное, имя играет важную роль, подчёркивая и утверждая владельца в его существовании. «Я поименован – значит, существую!» – говорил всем своим видом Меля Суворин, прочно стоя на ногах и попирая знакомую до последней пылинки землю.