— Да, я знаю, — киваю я, не желая сейчас вступать в разговор про недостатки воспитания Ваньки. Его в школе не было, и это уже плохо. Очень плохо! Хотя, если изначально не собирался два дня дохаживать...
— А если знаете, почему меры не принимаете? — спрашивает меня классный руководитель, — в конце концов, он вам не чужой…
Я торопливо прощаюсь, пообещав принять меры, и выхожу из школы в полном раздрае.
Надо к нему домой. А потом, если его там нет, то в эту фирму… Черт! Почему я вчера не выяснила адрес? Вот как теперь искать?
Ну, Ванька! Поймаю, отпорю! Раз уж не чужой теперь!
Главное, найти… И чтоб ничего не случилось с ним, маленьким засранцем…
Глава 11
— Он в школе, — моргает пьяно Тамара, держась за дверной косяк и бессмысленно таращась в пространство. Она явно меня не узнает, опьянение достигло такой стадии, что только моторные функции работают.
— А где его друг живет, у которого он в игры играет, не знаете?
— А он к кому-то ходит играть? Я же запрещала! Вот засранец…
Я киваю, понимая, что выяснять, приходил ли Ванька домой сегодня, бессмысленно, разворачиваюсь, чтоб спуститься, а Тамара кричит вслед:
— А ты со школы, что ли? Так у нас все хорошо! Чего ходить? Таскаются тут всякие… Работали бы лучше…
Я слышу ее затихающий голос, все быстрее летя по лестнице вниз, перескакивая через ступеньки.
Черт, может, Ваньке реально в детдоме будет лучше? Нас там хотя бы по головам каждый вечер пересчитывали…
Следующим пунктом полиция. Ребенок пропал, должны же они хоть как-то реагировать?
Пытаться искать фирму, которая находится в заднице мира, на обводной, смысла нет.
— А вы ему кто? Мать? — устало спрашивает меня дежурный, не спеша давать бланк заявления о пропаже.
— Сестра матери, — решаю я не отходить от легенды, — двоюродная.
— Заявления принимаются от родственников. Почему родители не пришли?
— Они… Не могут…
Дежурный смотрит на меня, затем вздыхает:
— Ладно, давайте документы.
Протягиваю свои.
— И ребенка.
— Но… У меня нет…
— А вы точно родня? — он поднимает телефонную трубку, изучает мой паспорт и говорит, — Васин, глянь данные на Северову Анну Викторовну, сейчас пришлю тебе ее данные. И степень ее родства с Иваном Пересветовым, ребенком, год рождения две тысячи…
— Не надо, — быстро говорю я, — я передумала пока! Может, сам найдется… Отдайте мне документы!
— Отбой пока, Васин, — дежурный кладет трубку и отдает мне паспорт.
Он явно хочет что-то еще сказать, но я выметаюсь из отделения на полной скорости, злая, как черт, и расстроенная. С полиции станется вместо поиска ребенка просто меня задержать!
Оглядываюсь, пытясь успокоиться.
Что делать сейчас, непонятно. Где искать этого мелкого гаденыша, тоже.
Сажусь в соседнем дворе на лавочку. Надо выдохнуть, Ань. Надо собраться с мыслями. Может… Может, пойти туда, на Дзержинку? Просто посмотреть, что там такое… Но Ванька, опять же, не назвал номер офиса, куда носил документы, это я так бог знает сколько буду ходить. И бог знает, что искать…
Телефон звякает новым сообщением от Родиона: “Пойдем сегодня в кино?”
Едва сдерживаюсь, чтоб не раздолбать старенький ксяоми об асфальт, до того это все не вовремя!
Сигарета в пальцах сама собой возникает, клянусь, даже не понимаю, откуда!
Но после первой затяжки становится легче. В горле першит с непривычки, но в голову дает. Черт… Нихрена у меня не получается. Слабая, никчемная. Ни силы воли, ни терпения. Ни мозгов. Вот какого, спрашивается, наорала на него вчера? Возомнила себя взрослой и умной… Дура!
Опять звякает телефон. Блин, я этого дурака сейчас прокляну!
Но номер незнакомый.
“Зайди сегодня ко мне в подсобку, дочка. Иваныч”
Сигарета летит в урну, вскакиваю, перечитываю сообщение. И облегчение топит жаркой волной по телу.
Иваныч! Ну конечно! Как же я не подумала? К кому еще мог пойти Ванька? Хочу набрать, но торможу, соображая, что Иваныч не просто так сообщением прислал, значит, втайне от Ваньки… Позвоню, спугну.
На работу добираюсь на такси, выбегаю, сразу мимо крыльца реанимации, где стоит и курит Вовчик.
— Эй, Ань, ты чего тут? — кричит он мне, но я только отмахиваюсь досадливо, надеясь, что из каморки Иваныча не слышно голоса санитара.
На подходе чуть торможу, переводя дыхание и приглаживая, казалось бы, навсегда вставшие дыбом волосы.