Потом вспомнила о негодяе Эше – и ей показалось, что он не так уж далеко.
Но было что-то еще. Что-то… более близкое.
– Как мы сегодня себя чувствуем? – спросила медсестра.
Рипли попыталась ответить, но язык казался распухшим и сухим. Она чмокнула губами и прохрипела:
– Ужасно.
– Что ж, по крайней мере, лучше, чем вчера, – сказала медсестра. У нее был веселый, жизнерадостный голос, но и в нем чувствовалось какое-то безразличие. Будто женщина старалась держаться на некотором расстоянии от пациента.
– Где я? – спросила Рипли.
– В безопасности. Вы на стыковочной станции, уже пару дней, – медсестра помогла Эллен сесть и поправила ей подушки. – Сначала были очень слабы, но сейчас уже все хорошо.
«Так не должно быть», – подумала Рипли. Стыковочная станция? Она никогда не слышала о такой. Да, она проспала какое-то время, но она должна была знать об объекте, если только он не секретный или даже военный.
– Кажется, к вам посетитель, – сообщила медсестра. Рипли повернулась, и когда открылась дверь, она увидела сначала кота и только потом мужчину, который его принес.
– Джонси! – воскликнула она и радостно улыбнулась. – Иди ко мне, – она потянулась к коту, и мужчина передал его ей. – Где ты был, глупенький? Как ты? Где пропадал?
Пока она суетилась, парень сел. Она осознавала, как глупо выглядит, разговаривая с котом. Но это был Джонси, который связывал ее с прошлым, «Ностромо», и…
И чем?
Той тьмой внутри, что манила ее с ужасной силой. Может, ей просто нужно было вызвать рвоту.
– Вот вы и встретились, да?
Рипли только сейчас посмотрела на мужчину и тут же ощутила к нему неприязнь. А то, что он сказал дальше, не изменило ее отношения.
– Меня зовут Бёрк, Картер Бёрк. Я работаю на Компанию, – он сделал паузу, а затем добавил: – Но пусть это вас не пугает. На самом деле я нормальный парень.
«Нормальный? – подумала Рипли. – Ну да, точно. Лощеный, пронырливый, скользкий, в глаза не смотрит. Черт, мне все еще паршиво».
Она хотела, чтобы этот тип ушел, оставив ее наедине с Джонси, ее болью и тем, что было внутри – в ее памяти, с той страшной угрозой, которую еще только предстояло понять.
Но он был из Компании, а значит пришел не просто так.
– Рад видеть, что вам уже немного лучше, – продолжил поток лести Бёрк. – Мне сказали, что ваша слабость и растерянность скоро пройдут. Это просто естественные побочные эффекты от необычно долго гиперсна, – он пожал плечами. – Что-то в этом роде.
«Так вот в чем дело, – подумала Рипли. – Значит, правда уже близко. Не могло же все сложиться так хорошо! Не так уж мне и повезло».
– Что вы имеете в виду? – спросила она. – Сколько я проспала?
Лощеность Бёрка внезапно исчезла, и он, похоже, резко почувствовал себя не в своей тарелке. Льстивым он нравился Рипли больше.
– Вам еще не сказали? – спросил он.
– Нет, – ответила Эллен. – Но… – она еще раз посмотрела в окно. – Я не узнаю этого места.
– Понимаю, – сказал Бёрк. – Э-э… ладно. Просто это может вас шокировать.
«Сколько?» – подумала Рипли, и перед мысленным взором у нее встала Аманда.
– Дольше, чем… – начал он.
– Сколько? – не унималась она. Аманда, в ее мыслях, плакала. – Прошу вас.
– Пятьдесят семь лет, – сообщил он.
– Что?!
Нет, нет, ни за что, это невозможно, это не…
Но члены экипажа в ее памяти превратились в блеклые образы, словно слова, которые вертятся на кончике языка. Только не Эш – он будто был еще здесь.
– В том-то и дело. Вас не было пятьдесят семь лет. Вы дрейфовали по базовым системам, и вам… в самом деле очень повезло, что команда спасателей вас обнаружила.
Сердце Рипли забилось быстрее.
Пятьдесят семь лет.
Аманда отвернулась от нее, теряя четкость, превращаясь в тень воспоминания, точно как ее старый экипаж.
«Нет! – пронеслось у нее в голове. – Аманда! Я через столько прошла, чтобы вернуться к тебе, и…»
А через что она прошла? Тяжесть внутри пульсировала, почти играя намеками на неприятное, сокрушительное откровение.
– Шанс на это был один из тысячи, – продолжил Бёрк, но его голос теперь звучал более отдаленно, казался менее значимым. – Вам чертовски повезло, что вы остались в живых, детка.
Детка. Так она называла Аманду. Рипли попыталась позвать ее сейчас, но голос пропал, и дочь была для нее потеряна.
Потеряна.
– Вы могли прозябать там целую вечность…
Его слова повисли в воздухе, весь их смысл померк перед тем, что творилось внутри нее. Эта тяжесть внутри, наконец, начала раскрывать свою суть.