Однако то же касалось и Юсеф, у которой не было ни шрамов, ни татуировок, зато имелся взгляд – спокойный, но при этом словно таивший в себе жестокость. Отто как-то сказал, что это лишь признак солдата, но Кёртис с ним не согласился. Он знал много других пехотинцев, и большинство из них не относились к числу людей, воспринимавших насилие как должное.
– Кёртис… – осторожно начал Отто.
– Нет, – он и слышать ничего не хотел. Кёртис и Отто – последний был старше брата на два года – провели на Ахероне уже сорок семь месяцев, занимаясь геологическими изысканиями и разведкой новых скважин. Может, их стаж в колонии казался мелочью по сравнению со стажем Мезника и Генерацио или Расса и Энн Джорденов, но одни люди были будто специально заточены под такую работу, а другие – нет. Именно Отто уговорил Кёртиса присоединиться к этой колонии, но последние несколько месяцев он уже разваливался на части.
Кёртис, конечно, это понимал. За все годы терраформирования буйная атмосфера Ахерона смягчилась лишь отчасти. В этих погодных условиях, постоянно неспокойных, поднимались бури, сильные настолько, что могли переворачивать машины и взметать в воздух так много земли, что становилось невозможно ни что-либо увидеть, ни полагаться на приборы. Внешняя среда могла быть смертельно опасной, и техника, если она не отвечала стандартным требованиям, постоянно находилась под угрозой выхода из строя.
И хотя Финчам нравились другие колонисты, но в условиях конкуренции среди разведчиков, жаждущих найти и застолбить за собой все, что могло представлять ценность для Компании, было сложно рассчитывать на настоящее товарищество.
Отто, ощущая гнетущую атмосферу этого места, впадал в уныние. Проблема заключалась в том, что они не могли вернуться домой, не заработав достаточно денег, чтобы оплатить перелет и хотя бы шестимесячную аренду жилья на Земле.
Кёртис сжал руль еще крепче и наклонился вперед, замедляя ход. Из-за бушующего вокруг ветра они несколько долгих мгновений не могли разглядеть ничего за лобовым стеклом. Огоньки приборной панели наполняли салон зеленым свечением, окрашивая лица братьев в призрачно-бледные тона, хотя снаружи все было темным.
Он затаил дыхание.
Вездеход затрясло.
Они загромыхали по провалам, вдруг возникшим на пути. Кёртис, не желая подвергать их риску неизвестности, затормозил почти до полной остановки. Затем ветер поубавился, и он различил среди бури знакомый темный силуэт. Нажав на газ, он ускорил ход.
– Я не могу так, – завыл Отто. – Я не могу быть здесь, Кёрт. Мне кажется, вся планета пытается нас убить!
Кёртис убрал одну руку с руля, повернулся и крепко стукнул брата по плечу, словно они опять стали маленькими детьми. Отто вскрикнул и шлепнул его ладонью по предплечью.
– Какого черта? – возмутился он.
– Тьфу ты, Финч! – взревел Дрейпер.
Даже Юсеф произнесла два слова – единственные за весь день:
– Тупой ублюдок.
Кёртис снова посмотрел вперед, крепко ухватился за руль и попытался повернуть – но было слишком поздно и они летели в канаву. А когда левая сторона вездехода просела, и они со скрипом остановились, у него оборвалось сердце. Шины на правой стороне продолжали месить грязь, тогда как слева просто вращались в воздухе.
– А ну, притопи! – сердито крикнул Дрейпер.
– Не поможет, – ответил ему Кёртис, следуя совету. Вездеход немного занесло, задняя часть машины сдвинулась еще дальше к канаве.
– Стойте! – сказал Отто, внимательно посмотрев на брата. – Шасси зацепилось за обрыв. Мы сейчас просто скользим и можем опрокинуться.
Кёртис, все еще крепко сжимавший руль, медленно выдохнул воздух. Основную породу в этой области составляли каменные пласты и гряды, скрытые в плотной почве под слоем пыли и пепла, который смещался под действием бурь, так что внешний вид местности существенно изменялся изо дня в день. Некоторые из канав в глубину достигали двадцати-тридцати футов. Кёртис подумал, что если бы они сейчас скатились туда и в итоге оказались на колесах, то с вездеходом ничего не случится. Они могли ехать дальше и по дну канавы, пока не найдут место с пологим уклоном, откуда можно выбраться наверх.