— Пожалуйста, Николай Борисович! Что вас интересует? — спросил он.
— Почему вы думаете, что Пелипенко обязательно уйдет в горы? А разве не может он, изменив внешность, уехать в один из городов?
Величко осторожно провел забинтованной рукой по лбу и поправил очки.
— Я уверен, что он будет обнаружен в лесу, где-нибудь в квадрате сто девяносто девятом, — убежденно проговорил он. — Это мое предположение подтверждается показаниями диверсантов. — Майор снова принялся прохаживаться по кабинету. — Как может действовать Пелипенко, убедившись, что раскрыто его подлинное лицо? Прежде всего, конечно, он постарается сообщить своим зарубежным хозяевам о провале своих соучастников. Это он сделает обязательно, не только потому, что сообщение важно для его хозяев, но и из чувства самосохранения. Конечно, он является крупной фигурой в разведывательной агентуре одного из зарубежных государств и рассчитывает на то, что хозяева примут все меры, чтобы спасти его хотя бы путем засылки самолета. Как он может связаться со своим шпионским начальством? Только через вторую, уцелевшую рацию, находящуюся километрах в семидесяти отсюда, в какой-то горной пещере. Значит, он направился только туда, где у него спрятана рация. Семьдесят километров пройти нелегко… Он только что дошел, до места назначения и сейчас посылает свою шифровку. Затем ему придется некоторое время ждать ответа. Значит, он пробудет на том же, уже запеленгованном нами месте еще несколько часов, в лучшем случае еще сутки.
Зазвонил телефон. Николай поднял трубку. Из соседнего района просили майора Величко.
— Вас, товарищ майор, — сказал Белявин.
Величко неторопливо взял трубку.
Некоторое время он молча слушал, затем глаза его блеснули.
— Так! — проговорил он. — Где он слез? Так! Ясно! Большое спасибо!
Майор положил трубку и сказал:
— Интересное сообщение. Работники милиции соседнего района сообщают, что часов в семь вечера неизвестный пожилой человек — плотный, седобородый, вооруженный двустволкой, остановил колхозную автомашину, везущую продукты на высокогорные пастбища, и попросил подвезти его. Он встал с машины в районе Черного хребта…
— Эго он! — воскликнул Белявин.
— Думаю, что он, — кивнул головой майор.
Телефон зазвонил опять. Коммутатор военных лагерей вызывал лейтенанта Белявина.
— Я лейтенант Белявин! — сказал Николай и сейчас же услышал в трубке знакомый голос старшины радиста.
Майор подошел к столу и спокойно ждал окончания разговора.
— Так, ясно, товарищ старшина! — проговорил Белявин. — Значит, как я вас понял, неизвестная рация двадцать минут тому назад вела передачу из того же квадрата сто девяносто девять. Сейчас молчит… Что? Нужно ли передать по телефону цифры, переданные рацией? — Николай вопросительно взглянул на майора и, уловив его отрицательный жест, сказал: — Нет, пока не нужно. Продолжайте наблюдение за эфиром!
— Предположение подтверждается! — обрадовался Величко и снова прошелся по кабинету. Потом он вдруг весело засмеялся и, заметив недоумевающий взгляд Николая, проговорил: — Думаю, что подполковник Ушаков с этого дня исцелится от своей страсти к индивидуальной охоте! Досталось бедному!
Стенные часы медленно пробили три раза. За дверью послышались шаги, и в кабинет вошел капитан Зайченко. За ним шел уже знакомый Николаю бодрый, худощавый, рослый старик, с загорелым бородатым лицом.
— А! Старый приятель! — улыбнулся лесник, узнав Белявина. — Здорово, здорово! — он энергично тряхнул руку лейтенанта и повернулся к Величко. — Здравствуйте, товарищ, не знаю, кто вы будете…
— Здравствуйте, товарищ Потапов! — поздоровался Величко — Я — майор государственной безопасности. Садитесь! — Старик опустился в кресло и молча, оценивающим взглядом окинул стоящего перед ним человека. — Слышали, товарищ Потапов? — продолжал майор. — Приятель-то ваш оказался подлецом.
— Какой он приятель, — возразил старик. — Сосед просто…
— Ну, сосед… Врагам, оказывается, служил ваш сосед… А вы жили рядом с ним и не замечали…
Старик прищурился, и карие глаза его стали колючими.
— Не спорю! Каюсь, просмотрел, — качнул он головой. — Но я-то что? Я человек простой, малограмотный… А вот вы где были, товарищ дорогой? Вам народ доверие оказал охранять его от всякой мрази, погоны на вас надели, зарплату платят… А у вас под носом всякая погань живет, да еще столько лет…
Старик говорил, обращаясь к майору, а сам посматривал на Белявина. Николай смущенно опустил глаза, делая вид, что он очень занят бумажкой на столе Зайченко.