Один полусумасшедший (или гениальный?) математик доказал, что в точке времени «ноль» конус сходится в неизмеримо малую точку, а от колец остается только одно кольцо. Он же доказал существование между кольцами слабовыраженных перемычек, которые при определенных условиях могут восстанавливать кольца до спирали, и что при переходе в спираль любая из петель может иметь свою точку «ноль», в таком случае эта петля стягивается, пока ее времявещество не будет поглощено соседними кольцами, причем на месте стянувшегося тут же возникает новое кольцо, и оно несет информацию только до момента стягивания.
Математика звали Артур Сэш, а теорию стягивающихся временных петель называли теорией Сэша или просто сэшем.
Ив, задумавшись, рисовал в блокноте чертиков вперемешку со спиралями, навинченными на конус.
Теория сэшей оправдывала что угодно: аварии и исчезновения кораблей, истории о перебросах в прошлое и будущее, все самые дикие шутки о времени из рассказов космолетчиков. В общем, все и ничего.
В конце концов, имя Сэша стало нарицательным, а теория — сродни байкам о летающих тарелках, снежном человеке и нашествии супервирусов.
Ив посмотрел на Антона. Все-таки наставничество имело что-то общее с дедовщиной.
О дедовщине доктор слышал от капитана: когда старик начал летать, еще считалось нужным иметь свою армию. Капитан летал на «спасателях» сорок лет, Ив — десять, для Антона это был второй вылет. Хотя первый его «рейс» можно не считать совсем: снять двух зазевавшихся туристов с астероида — для спасателя такое не стоит и разговора.
Ив Норн пришел на «спасатель» почти таким же зеленым, как и Антон, но его поучать было некому: судовой врач погиб под обвалом на одном из спутников Юпитера. Ив так и не узнал точно места его гибели — говорить и даже думать о мертвых на «спасателях» считается дурной приметой.
Он еще раз посмотрел на Антона. В каком-то смысле парню повезло: научиться летать по-настоящему сейчас можно только на спасательном или исследовательском судне, «торговцы» оснащены таким управлением, которое не требует уже ни риска, ни людей.
Но эта ситуация всё-таки совсем не для новичка. Пропала одна экспедиция — хотя, собственно, и не экспедиция вовсе, да и пропала, возможно, не здесь. Просто пришло сообщение, что связь с крейсером (как же он назывался?) «Глосса»?… прервалась в квадрате ЛСа7778.
«Глоссу» ждали только через два года, а со связью… со связью в гиперпространстве случается всякое.
Потом был Борис Юровский — первооткрыватель «Рыжего чудовища». Фанфары, исчез через четыре дня.
К «Рыжей» уже шла «Эриста» Клода Гросса, когда сатана занес туда Мака Прайса. Идиот и авантюрист попал в метеоритный дождь и сел на Рыжую зализывать раны. Через восемь дней в эфир полетел сигнал SOS, а Мак исчез.
Наконец до «Рыжей» добрался Гросс…
Ив чувствует в этом имени фатальную предопределенность: Гросс — «Глосса». Он рассеянно закуривает.
Гордон открывает рот, но доктор и сам уже вспоминает, что они решили не курить при Антоне, и выходит во внутренний тамбур к вентиляционной сетке.
Гросс деятельно берется за дело, но ничего не находит. Как раз в этот момент выясняется, что «Глосса» исчезла и, возможно, в этом же самом районе. Гросс держится три дня и исчезает. Тогда, наконец, вызывают команду спасателей из трех человек, которых впору спасать самих, до того они струсили.
Стоп. Ив обжигает пальцы.
Кто струсил? Гордон? Ерунда, он с прошлого рейса мрачный от предчувствий. Антон? Радуется, как мальчишка — все же второй рейс. Он сам? Вот так бы и сказал сразу! И нечего валить на других!
Ив швырнул окурок в преобразователь и вернулся в машинный отсек. Гордон, казалось, ждал только его. По похолодевшим глазам капитана Ив моментально определил, что именно сейчас последует: работа в режиме № 1, пудовые скафандры высокой защиты…
«Ты думаешь, это спасло Гросса?» — взглядом спросил Ив.
Гордон не ответил.
Рыжей планету назвал Борис Юровский за золотисто-оранжевый цвет песков на заре. Антон дал себе слово встать с рассветом и убедиться.
Иллюминатор нежно светился. Антону представилось, что свечение исходит не от оранжевого карлика, похожего на взлохмаченный рыжий парик, а именно стекла. Он кончиками пальцев прикоснулся к иллюминатору и — остолбенел. К кораблю тянулся, извиваясь, полузанесенный след вездехода. Вчера они не выходили из корабля, только запустили зонды. Это был чужой след!