– Боюсь, у меня нет выбора, - сказал Сварог.
– Это означает, что Блаю нет нужды распоряжаться насчет шлюпки?
– Я восхищен вашей проницательностью, - сказал Сварог.
Щенок, о котором как-то забыли, взвыл. Они обернулись туда, и Сварог увидел удивительную вещь - щенок поднял голову и, должно быть унюхав своего спасителя, вдруг затрясся, весь подался вперед, превратился в зыбкую полупрозрачную тень, растянувшуюся от борта до того места, где стояли люди, и через миг как ни в чем не бывало лежал у ног Сварога, тычась мордой в его сапог.
Сварог шумно выдохнул воздух. Похоже, только он один был поражен увиденным.
– Силы небесные! - сказал боцман Блай. - Да он, сдается мне, и в самом деле не знал, что это за зверушка!
– Что это? - спросил Сварог растерянно.
– Гарм, хелльстадский пес, - сказал человек с арбалетом. - Мечта многих. Зверь, обладающий властью над пространством. Всю жизнь будет верен тому, кто окажется рядом, когда щенок впервые откроет глаза. Но чтобы оказаться первым, кого увидел щенок, нужно сначала разделаться с мамашей. А это задача не из легких, даже учитывая, что на время кормления щенка она многие свои качества теряет… Как вам удалось?
– Если честно, я его просто нашел, - сказал Сварог. - Мать погибла.
– Ладно, - сказал капитан. - Охотничьи рассказы оставим на десерт. Меня зовут капитан Зо. Это, как вы успели услышать, - боцман Блай. Это - штурман Борн. А как зовут вас, незнакомец, и все остальное вы нам сейчас расскажете подробно и обстоятельно. Давайте спустимся в каюту. Я распоряжусь, чтобы зверю дали жрать.
Они спустились в капитанскую каюту на корме. Сварог откровенно осматривался. В каюте царил образцовый порядок, изящная прочная мебель явно изготовлена не корабельным плотником, одна стена занята книжной полкой, вторая увешана оружием, а на третьей, над постелью…
В стену накрепко заделаны пять позолоченных крюков, и на четырех - человеческие головы, каким-то чудом выглядевшие совершенно живыми. Казалось, вот-вот откроют рот, шевельнут губами, переведут взгляд… Очаровательная синеглазая женщина с копной золотистых волос, свисавших едва ли не до покрывавшего постель яркого ковра. Смуглолицый мужчина, черноволосый, чернобородый, с рубиновой серьгой в ухе. Длиннолицый старик. Тонкогубый мужчина средних лет с тщательно прилизанными волосами и желчным лицом канцелярской крысы в высоких чинах. Все лица выглядели спокойными, только в глазах у женщины словно бы навеки застыло удавление.
– Любуетесь? - спросил капитан Зо. - Что поделать, есть у меня маленькая слабость, одна-единственная - люблю перед сном выкурить трубочку-другую и распить бутылочку-другую, глядя на эти милые лица и вспоминая, сколь многое меня с ними связывало, как бурно протекали наши встречи и как мы жаждали этих встреч…
– Но она… - показал Сварог на золотоволосую.
– А вот она-то, незнакомец, была самой опасной из всех - прелестница, сука такая, при том, что остальные отнюдь не являли собой образец благонравия, добра и чистоты… Видите пустой крюк? Есть еще одна голова, пока что крепко сидящая на плечах. Это будет жемчужина коллекции, если только удастся ее обрести. Не смотрите на меня так. Любой из этой милой четверки проделал бы со мной то же самое, и моя кончина была бы не в пример мучительнее. Мне повезло больше, вот и все. Игра была честная.
Сварог вспомнил про черепа в собственном подвале. Что ж, в каждом монастыре свои уставы… Он подошел к высокому кормовому окну - настоящему окну с резными рамами - и смотрел, как пенится за кормой кильватерный след и зеленоватые волны убегают к берегам. За его спиной позвякивала на столе расставляемая посуда.
– Ну, садитесь, - сказал капитан Зо. - Хлебните рому и начинайте исповедь.
Два раза с интервалом не более секунды сотрясся воздух. Оба раза бабахнуло где-то в районе верхушек мачт. Первый звук походил на хлопушечный новогодний выстрел, второй - на разрыв ручной гранаты. Когда ахнуло во второй раз, Сварог чуть было не пригнулся - сильны многолетние привычки. Но, видимо, удержала полная невозмутимость стоящих рядом моряков. Невозмутимость даже не полная, а полнейшая.
И затягивавшаяся.
Стукнула следующая секунда, отбитая внутренним метрономом, ушел в речные просторы отзвук последнего громыхания, а лица тех, кого Сварог видел перед собой, - Борна, Зо, Блая - не менялись. Совсем. С людьми такого не бывает, такое наблюдается у восковых фигур. Не дрогнет веко, не двинется зрачок, не шевельнутся губы.
Каплей о пол разбилась новая секунда. Словно окаменевшие головы, словно головы памятников на неподвижных шеях. Дьявол! И тела! То же самое. Пальцы, замершие на пути к жесту. Рука Борна, отведенная в сторону и оцепеневшая в странном своем положении. Чуть согнутая в колене нога Зо, готовая к шагу, но так и не сделавшая его.
– Эй! - позвал Сварог. Получилось тише, чем хотел. Но громко для тишины, наполнившей корабль. Тишину он заметил только что: куда-то делись плеск волн, перешептывание ветра с парусами, матросские переговоры, шарканье ног по палубе.
Бракованный стоп-кадр, в котором не выключенным оказался почему-то он один.
Никто не отреагировал на его «эй». Сварог протянул руку к капитану, собираясь дотронуться. И нащупать - что? Убедиться - в чем? Может, в том, что опять окружен призраками, иллюзией, хороводом фантомов?