– Вами может заняться кто-то сильный, старина, способный прошибить твои миражи и иллюзии…
– Я знаю, - сказал Басс. - А что прикажешь делать? Оставить все на мальчишек? Они ж жить торопятся, и потому получается сплошной звон мечей со световыми эффектами.
Они негромко заговорили о чем-то своем, неизвестных и непонятных Сварогу делах, и он больше не прислушивался. Сидел прямо на полу, как и остальные, прихлебывал ром по глоточку, потому что второй бутылки, похоже, не предвиделось, и сердце чуточку замирало в предчувствии странствий и опасностей. Чувства его были двойственными - он с нешуточной тоской, как дом родной, вспоминал замок и Меони, но в то же время ни о чем не сожалел, он как-никак был в деле, предстояло что-то серьезное, и жизнь его, как ни прикидывай, обретала какой-то смысл - а ведь с ней, признаться, давненько такого не случалось…
Так они просидели с час. Вторая бутылка все-таки появилась, но не было ни шума, ни болтовни - все напряжены до предела перед броском в неизвестность, и Сварог, пройдя парочку словно бы и не существовавших войн, прекрасно понимал спутников…
Лошадей они нашли уже оседланными. Капитан Зо особо тщательно проверил ремни, крепившие к его седлу какой-то длинный продолговатый сверток, попробовал ногой стремя и ловко вскочил на коня. Басс распахнул ворота конюшни, и семеро один за другим проехали мимо него.
Первый и последний раз Сварог сидел в седле года четыре назад, да и то по пьяной лавочке - решили с бойцами из части поохотиться в монгольской степи верхом, аки заправские татаро-монголы, блин, и за два ведра браги арендовали у местных трех коней. Из памяти еще не изгладились ощущение полной неконтролируемости лошадки, почувствовавшей на своем горбу дилетанта и вознамерившейся порезвиться, скорость километров под сорок, сухой ветер в лицо, едкий запах конского пота, перепутавшаяся уздечка и боль в отбитой заднице. Тогда все кончилось хорошо - обошлось без переломов и даже ушибов, но сейчас Сварог взгромоздился в седло с опаской. Хотя, как выяснилось, некие навыки верховой езды в его удалую головушку и, главное, задницу были вложены в рамках ларского обучения - на уровне подсознания.
К счастью, этот скакун оказался животным сообразительным и покладистым, шел неспешно, самостоятельно держался в строю и даже, казалось, старался поменьше подбрасывать седока. Сварог быстро приспособился к верховой езде, почувствовал себя увереннее и с высоты в полтора уарда принялся озирать окрестности.
Заброшенные склады и дома, в которых давно никто не жил, тянулись долго. Потом пошла поросшая травой дорога, вившаяся среди невысоких холмов, - одни покрыты редколесьем, другие голые. Пару раз попадались замки - еще не развалившиеся, возведенные прочно, на века, но почему-то с первого взгляда становилось понятно, что и там давным-давно нет ни единой живой души.
Однако какая-то жизнь в округе все же теплилась - то в стороне от дороги обнаружится возделанное поле, то замаячит на горизонте стадо из десятка-другого коров. Несколько раз попадались повозки - крестьяне поглядывали на всадников сторожко, с видом наученных горьким опытом, одни вели себя так, словно готовы были соскочить и припустить в поле, другие держали на виду топоры и громоздкие старинные мушкеты.
Видимо, многие еще с понурым фатализмом цеплялись за родные очаги, продолжали сеять на прадедовских пажитях и гонять скот на прадедовские пастбища, рассчитывая, что на их век спокойной жизни хватит, а в крайнем случае можно успеть сбежать. Растянутая на полтора столетия, неспешно продвигающаяся опасность незаметно становится привычным злом, сопровождающим с колыбели и оттого обыденным. И все равно это была агония, обезлюдевшие края, когда-то процветающие околицы Лорана, которые Лоран отсек, как загнивший палец. Края, живущие ныне без всякой власти, законов, подданства и управления, где полагаться приходится только на себя. В других местах, как мимоходом просветил боцман, еще сидели сеньоры, но отсюда благородные господа убрались.
Судя по немаленькой ширине дороги, обозначенной с обеих сторон каменными столбиками с лоранским гербом, она в лучшие времена была оживленным торговым трактом.
Солнце уже клонилось к закату, когда они встретили человека, который никуда не спешил и на диковатого крестьянина ничуть не походил. Он бросался в глаза издали - из-за полосатой желто-красной одежды, щедро разукрашенной нашитыми там и сям маленькими зеркальцами. Сначала, издали, они и увидели одно мелькание солнечных зайчиков на обочине. Капитан Зо вытащил из-под кафтана подзорную трубу - он ее держал за пазухой, как предмет, безусловно неуместный в экипировке бродячего купца, всмотрелся, тщательно запрятал трубу обратно и покачал головой:
– Странствующий циркач. Похоже, один. Публика это обычно придурковатая - попробуй-ка годами глотать огонь и разбивать кирпичи о темечко, но шляется везде и знает много. В оба смотреть у меня!
Он подстегнул коня, и остальные рысью потянулись за ним, держа руки поближе к оружию. Конек Сварога припустил вместе со всеми без всякого понукания со стороны ездока. Спасибо тебе, добрая скотинка, одна ты понимаешь, каково нам приходится на чужбине.
В который раз Сварог подивился превратностям судьбы: совсем недавно он, майор воздушно-десантных войск, безысходно жрал водку в загнивающей воинской части в монгольской глуши - а вот теперь он, благородный лорд и высокочтимый граф, бодро рассекает верхом инопланетные просторы в компании джентльменов удачи… и без тени сомнения готов вступить в бой с любой нечистью, которая попадется им на пути…
Человек, разбрасывавший вокруг себя солнечные зайчики, мельком стянул на них и вернулся к прежнему занятию - он заботливо перебирал и вытирал тряпкой разложенные на пустом мешке атрибуты фокусника: ярко раскрашенные палочки, какую-то посуду, блестящие шары и тому подобную чепуховину.