На площадку вела каменная лестница с высокими ступеньками, выглядевшая целехонькой, как и сложенная из продолговатых каменных блоков пирамида. Сварог в задумчивости постоял у подножия. Самым разумным было бы взобраться наверх и занять оборону -- однако трудно оказалось бороться с дурацким убеждением, будто он пребывает в безопасности, лишь двигаясь без устали. Меж тем с точки зрения холодной логики лишь увеличиваешь число подстерегающих тебя опасностей, болтаясь по равнинам и лесам...
Конец колебаниям настал, когда Сварог примети; в отдалении, у кромки леса, перемещение слабо светившихся пятен. Сработал инстинкт -- он кошкой взлетел по высоким гладким ступеням на самый верх, на площадку, окаймленную, как оказалось, невысоким парапетом, не доходившим ему и до колен.
Там было сухо и чисто, площадка выглядела монолитной -- нигде не видно Хода в глубь пирамиды, люка, проема. Шаги почти не слышны: пол ногами, определенно, сплошная кладка без пустот. Пять изваяний, тонкий слой пыли под ногами -- и все. Если это что-то вроде кумирни или храма, то в святилище царил довольно-таки аскетичный стиль. А может, в незапамятные времена отсюда унесли все, что можно было унести. Или это гробница, вот только зачем к ней пристроили лестницу? Ну, в конце концов, мавзолей, с которого вожди принимают парад, мог оказаться вовсе не большевистским изобретением, и патент взят давным-давно под другими звездами...
"Археолог хренов", -- одернул себя Сварог. Подошел к парапету и стал высматривать источник свечения. У опушки уже не было никаких огней, но он и не подумал спускаться -- пирамида в одночасье показалась родной и обжитой, уходить отсюда уже не тянуло. Он был здесь один, это были его владения... Шагов по десять в длину и ширину, пусть и без крыши. Огромная каменная птица с выветрившейся поверхностью, больше всего походившая на орла -- а может, и не орел, -- враждебности не проявляла и оживать вроде бы не собиралась. Задрав голову, Сварог разглядывал мощный загнутый клюв и вырезанные с величайшим тщанием перья на груди. Птица была высотой в три человеческих роста, на крыльях виднелись какие-то знаки, не пробудившие в памяти никаких ассоциаций.
Что-то длинно скрежетнуло под каблуком. Нагнувшись, Сварог поднял квадратный кусочек металла с выщербленными краями -- с одной стороны половинка обломившейся дужки, на квадратике глубоко выгравирован какой-то знак, напоминающий не руны или Древесный алфавит, а скорее иероглиф с обилием косых черточек, слегка смахивающих на шумерскую клинопись, спиралек и рогулек вроде тех, какими пользуются лозоходцы. Пожав плечами, Сварог бросил пыльную безделку в угол, к парапету, стал разглядывать окрестности.
Если только зрение его не обманывало и Хелльстад не обманывал миражами, далеко на горизонте, там, откуда он пришел (деликатно выражаясь), звезды то и дело пропадали, вновь появлялись, словно их заслоняла размеренно колыхавшаяся полоса. Похоже, оживший лес никак не мог успокоиться. Что-то такое на сей счет было у Шекспира, тамошний лес куда-то отправился семимильными шагами -- вот только Сварог совершенно забыл, что это должно было предвещать. Какое-то предсказание определенно имелось.
Когда Бирнамский лес пойдет на Дунсиан... И что? А, не стоит ломать голову. Вряд ли здесь работают шекспировские каноны. А еще как-то раз, давно, то ли в восемьдесят втором, то ли в восемьдесят четвертом, попалась ему в руки самиздатовская книжица -- там тоже, помнится, леса двигались... Как она называлось-то? Уж и не вспомнить. Думал, какая-нибудь антисоветчина, а оказалась детская сказочка про каких-то гномов, которые не то кольцо какое-то сперли, не то у них его пытался спереть всякий встречный и зачем-то бросить в жерло вулкана...
Ну вот, наконец. На полночи, далеко-далеко, по земле словно бы протянулся второй Млечный Путь -- тускловато-зыбкий поток отражений звезд в неспешно текущей воде. Река. На рассвете достаточно будет еще одного хорошего марш-броска...
У подножия башни послышался чистый высокий звук, похожий на звон гонга, поднялся до самых высоких нот и рассыпался переливами серебряных колокольчиков.
Сварог одним прыжком оказался у парапета. У нижней ступеньки в невысоком куполе бледно-золотистого света стояла обнаженная девушка, глядя ему в глаза, весело, доброжелательно улыбаясь.
Черные волосы спускались до пояса, глаза были зеленые, огромные, на смуглой коже сверкало алыми и зелеными самоцветами затейливое ожерелье из золотых треугольников с подвесками.
Он молча ждал, стоя в тени, отброшенной гигантской птицей. Девушка переступила с ноги на ногу, улыбнулась еще шире и спросила:
-- Что ты там делаешь?
-- Живу я тут,-- сказал Сварог.
-- Ты там собрался ночевать?
-- Есть такая задумка, -- ответил он кратко, сторожа каждое ее движение.
-- Там холодно и неуютно. -- Ее улыбка стала еще шире и обольстительнее. -- Мы можем предложить тебе гостеприимство в наших шатрах, это наш старинный долг -- заботиться о попавших в беду путниках... Здесь много чудовищ и нечисти, а мы умеем от них защищаться...
По крайней мере, девчонка пока была единственной из всех встреченных Сварогом насельников Хелльстада, кто разговаривал на человечьем языке и производил впечатление достаточно разумного существа. (Голова Сержанта не в счет -- кроме разудалой песни и собственно головы в ней не было ничего от человека.) Так что вполне может статься, обнаженная красотка не лукавит и действительно является той, за кого себя выдает. В конце концов, кто сказал, что в Хелльстаде обитает только нечисть?.. Несколько настораживала ослепительная, нечеловеческая красота девушки вкупе с костюмом Евы... но вдруг у них мода такая?
-- Кто ты? -- спросил Сварог.
-- Мы живем здесь испокон веков. -- Голос был нежный, как краски на крыльях бабочки. -- Переселились в эти края даже раньше, чем тут завелась нечисть. Мы самые древние, путник, и наши законы, принятые на заре времен, повелевают нам помогать всем попавшим в беду...
-- А кто тебе сказал, что я в беде? -- спросил Сварог не без интереса. Девочка была -- с ума сойти.
Серебряным колокольчиком прозвучал нежный смех:
-- Я видела, как ты бежал по равнине... Тебя преследуют, верно ведь? Они скоро будут здесь, и эти древние развалины тебя от них не спасут... Ты же видел скелеты? Так кончают те, кто оказался застигнут нечистью ночной порой... Спускайся, я отведу тебя в шатер, а утром ты пустишься в дорогу... Ты ведь к реке идешь?